Моя мама Зинаида Игнатьевна Тюрина родилась 6 октября 1909 года в поселке Обираловка (ныне – Железнодорожный). И вот, когда родители, Прасковья и Игнат, пошли в церковь крестить свою дочку, случилось так, что на тот отрезок календарного времени предлагались имена, не особо для них желанные. А именно: Устинья, Фекла, Пелагея. Ефросинья. И тогда Прасковья принесла батюшке гуся с просьбой выбрать девочке имя из другого списка – ну, который относился бы к чуть более поздним датам. И нарекли тогда мою будущую маму при крещении Зинаидой, потом я узнала, что это имя происходит от древнегреческого «посвященная Зевсу», от латинского – «заботливая», от арабского – «красивая». А может быть, символика была и в том, что она выйдет замуж за очень красивого человека? Ведь так и получилось впоследствии.
…Она помнила себя крошечной девочкой, ползущей по деревянному полу к печке, чтобы отгрызть немного побелки, – видимо, ее организму тогда не хватало кальция. К тому же около печки стояла мисочка с молоком для кошки Мурки, и можно было девчонке оттуда немного похлебать. А также и поиграть с Муркой.
По дому ходит старая бабушка Маланья (Орлова). По словам моей мамы, она родилась еще при крепостном праве, в крестьянской семье. В своих рассказах мама называла бабушку Маланью «бобылка». Я спрашивала, что это такое, – а это означало, что муж ее погиб на войне, и она одна воспитывала детей. Именно поэтому, когда к ее дочери Прасковье (моей бабушке) посватался парень из зажиточной крестьянской семьи, Семен Свешников, бабушка Маланья сразу дала согласие. Ведь дочь будет жить в достатке, да еще и ей с другими детьми поможет, своей матери!
Однако Прасковья впоследствии не смогла помогать матери, она попала в семью с жестокими нравами. Для самой Прасковьи это была тяжкая жизнь, так как Семен очень крепко пил. В этой зажиточной семье был батрак (мой дед) – Игнат Спиридонович Тюрин.
Этот батрак Игнат только что вернулся с Русско-японской войны, куда был направлен по призыву. Он и до призыва работал батраком у Свешниковых.
Уходя на фронт, он мечтал, как рассказывала мне мама, отличиться в боях и заслужить солдатского «Георгия». Эта награда для солдат была учреждена Александром I в 1807 году. В правилах указывалось, что солдатский крест Святого Георгия «приобретается только на поле сражения, при обороне крепостей и в битвах морских. Им награждаются только те из нижних воинских чинов, которые, служа в сухопутных и морских русских войсках, действительно выкажут свою отменную храбрость в борьбе с неприятелем».
Игнат Спиридонович Тюрин (мой дед)
Итак, заслужить знак отличия солдатский Георгиевский крест можно было лишь одним путем – совершив боевой подвиг. Кроме того, получить эту награду нижний чин мог также еще и за спасение жизни своего командира.
Награждение солдатским «Георгием» давало льготы отличившемуся: 1) получить прибавку трети жалования, сохранявшуюся и при выходе в отставку (после смерти его вдова в течение года пользовалась правом на получение этой прибавки); 2) запрещалось также применение к солдату, получившему «Георгия», телесных наказаний.
Попав на фронт, Игнат действовал по старой русской поговорке: «Или грудь в крестах, или голова в кустах».
Он отличался храбростью, проявил смелость в боях, даже заслужил звание унтер-офицера[1]. После одного сражения, где ему пришлось взять на себя командование солдатами (офицер был убит), его представили к солдатскому «Георгию» – самой большой и почетной солдатской награде того времени. Но вместо того, чтобы получить эту награду, он попал под трибунал. Вот как это случилось.
В роте, которой командовал Игнат Тюрин, был свирепый фельдфебель. Даже там, на фронте, он умудрялся мучить солдат, издевался над ними. А один из солдат был болен и какую-то команду фельдфебеля выполнить не смог. Тогда фельдфебель изо всех сил ударил в лицо больного солдата. Тот упал. Это произошло на глазах у Игната, и в ответ он тоже ударил фельдфебеля, и тоже в лицо, наповал (дед отличался необыкновенной силой).
За этот удар унтер-офицер Игнат Тюрин не только не получил орден солдатского «Георгия», к которому был представлен, но его отдали под трибунал. Он ждал расстрела, но расстрелять его не успели, так как война печально закончилась поражением русской армии. Вот тогда, по случаю окончания войны, и вышла всем арестованным амнистия. Таким образом, расстрел не состоялся, и Игнат вернулся в свое село, к тем же хозяевам, вернулся бесправным батраком. За время отсутствия Игната сын хозяина Семен Свешников женился на бесприданнице Прасковье, и в этом браке уже родилась дочка Наташа.
Молодая жена хозяина Прасковья (в девичестве Орлова) была старше Игната на десять лет. Несмотря на эту большую разницу в возрасте, между батраком Игнатом и женой хозяйского сына Прасковьей вспыхнула любовь. Семен, муж Прасковьи, напившись, однажды зашел вслед за нею в коровник и стал «учить» жену побоями. Прасковья закричала. Услышав ее крики, в коровник ворвался Игнат. Между мужчинами завязалась драка. Победил, конечно, Игнат, он отличался исполинской силой – впоследствии, когда служил