– Это для успокоения и ясности ума. Для свободного течения ци. – Повеяло ромашкой. От одного запаха стало чуть легче: он напоминал о солнце, о жизни. – Здесь, в Чжунчэне… поначалу трудно. Это недоброе место.
– Что значит недоброе? – самообладание понемногу возвращалось, и Сун Цзиюй окинул Хэ Ланя внимательным взглядом. Что все-таки они там делали во дворе?
– Все эти болота и заброшенные гробницы… Здесь призраков видят. Сто лет назад наследный принц Чжунхуа устроил резню во дворце, убил императора Чжун-ди, а потом утопился в болоте. Никого из правящего клана не осталось. И началась ужасная смута… Ну вы ученый человек, вы знаете, почему столицу перенесли, – Хэ Лань попробовал маленькой ложечкой свое варево и досыпал какой-то резко пахнущей травы. – Столицу перенесли, а грехи и страдания остались. Сперва у меня тоже были кошмары.
– Так ты не местный? – Сун Цзиюй принюхался по привычке и подумал: глупо. Кто тебя здесь будет травить? Ты больше не старший цензор…
– Лучше расскажу сейчас, вы все равно узнаете от учителя, – Хэ Лань не смотрел на него. – Я… с малых лет бродяжничал в Дунлине. Попрошайничал, воровал. Но там стало опасно, много стражи. Я попытался продолжить здесь, но в порту меня избили так, что я едва не умер. Учитель меня спас. Решил, что я должен жить как честный человек. Прошлый магистрат согласился, он очень уважал учителя. И вот я уже полгода здесь помогаю. Но если вы против… Я немедленно уйду.
Ага, подумал Сун Цзиюй.
– Ты ведь соврал мне, не так ли? Что ты на самом деле делал во дворе в такой час? Если я узнаю, что ты перепродаешь что-то из управы… – он нахмурился.
Глаза Хэ Ланя сверкнули гневом.
– Разве стал бы я тогда вам говорить… – он выдохнул, опустился на пол, кланяясь. – Простите, господин магистрат, я дерзок, никто меня не воспитывал. Этот несчастный – сирота. Я понимаю ваши подозрения. Если вы не верите мне, спросите у учителя и секретарей, пропало ли что-нибудь. Я правда отнес караульным перекусить. Мой приятель как раз передал пост, и мы немного прошлись вместе. Потом услышали из вашего двора крик. Я подумал, что вам просто мог присниться кошмар.
Сун Цзиюй устыдился. Он отложил книгу и поднялся, потянул парнишку за локоть.
– Поднимись. Я тебе верю, – слегка покривив душой, сказал он. Разве можно верить хоть кому-то в этом мире? Он больше не юный глупец, нет.
Хэ Лань поднялся, но высвобождать руку не спешил. В глаза не смотрел тоже, молчал, словно сдался на милость вышестоящего. Влажная от пара, вьющаяся прядь волос упала на розовеющую щеку.
Сун Цзиюй отвернулся. Отошел к окну, поглядел на темный двор. Фонари едва-едва теплятся, на масло они тут, что ли, скупятся…
Он потер лоб. Долгий муторный день, тяжелая ночь, а теперь еще и это…
– Выпейте, господин, – раздалось у него за спиной. – Только осторожнее, горячо.
Хэ Лань передал ему гайвань с отваром, уважительно, на уровне бровей. Из-под крышечки пахло летом.
– Если