– Тетушка, я и не знал, что вы во дворце.
О чем она его просит? Разве он что-то сделал не так… Ах да, мужчинам ведь нельзя заходить на женскую половину, тем более в гарем. Но сейчас это не важно, потому что учитель велел. Как ей это объяснить?
Но прежде чем он собрался с мыслями, рука сама поднялась, и на тетушкином горле пролегла темная, набухающая кровью полоса.
– Сяо… Хуа…
– Тетушка?
Но как же это?
Он хотел пережать рану, позвать на помощь – и не смог, ноги сами несли дальше.
Гвардейцы, грохоча доспехами, бежали ему навстречу, но он был быстрее.
– Пожалуйста! – он ударил ближайшего гвардейца об стену так, что хрустнули кости. – Пожалуйста! Помогите мне!
Но они все были слишком слабы, чтобы помочь. Они позволили ему дойти до покоев матушки.
Он приник к двери, бессильно царапая позолоченное дерево. Мгновение передышки…
– Сяо Хуа… Мне велели запереться и не выходить. – Матушкин голос был спокойным и ясным. – С тобой что-то случилось? Кто-то обидел тебя?
Он всхлипнул от отчаяния, потому что знал, какая эта дверь ненадежная, на тренировках он разбивал деревяшки и потолще…
– Матушка… Помогите мне… Я не могу…
Он ударил ногой с разворота, и дерево затрещало, посыпалась с косяков штукатурка.
– Я не могу остановиться. Я боюсь сделать вам больно! Пожалуйста…
Еще удар. Вылетели, погнувшись, петли. И в полной тишине он услышал, как, звякнув, падает на пол склянка, как бусинки пилюль скачут по доскам.
– Матушка!
Она улыбнулась ему и осела в кресло.
– Я не могу остановить тебя… Не могу… Но этот грех ты не совершишь. Сяо Хуа, ты не убьешь свою мать… Все хорошо.
Все хорошо…
Меч выпал из его руки, и наступила тьма, гудящая, давящая тьма отчаяния…
– Нет! – вскрикнул Сун Цзиюй и проснулся, вскочил с постели, не понимая, где он, где одежда и меч. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. Что-то шевелилось перед ним во тьме, нависло угрожающей тенью… Но, приглядевшись, он понял, что это дверца шкафа качается на сквозняке. Странно, он ведь закрывал…
Сун Цзиюй дрожащими пальцами зажег свечу, схватился за кувшин на столе. Кувшин был пуст.
– Проклятье… Жу Юй…
Но сердиться на слугу не получалось – непривычная боль в груди и слабость в коленях мешали.
Он прихватил кувшин и вышел во двор. Луна заливала все бледным, мертвенным светом, лишь за круглой аркой играл какой-то теплый отсвет, словно там светился фонарь. Белый рукав колыхнулся в полутьме, послышался тихий смешок.
Сун Цзиюй в три шага добежал до арки, ожидая увидеть убийцу, призрака… Но успел заметить лишь, как исчезает за поворотом какой-то стражник в шлеме.
Фонарь, впрочем, принадлежал не ему.
Юноша в небрежно накинутом черном халате поверх белого исподнего поклонился Сун Цзиюю, распущенные волосы скользнули по плечам.
– Магистрат