– Я в это не верю, – тихо сказала я.
– Во что?
– Во все это. – Я хотела кивком указать на могилы рядом, но голова отозвалась взрывом боли.
Чернушник остановил на мне задумчивый взгляд темных, почти черных глаз.
– Тогда почему от вас несет силой, как на капище древних богов? – без выражения спросил он.
Мне стоило огромных усилий не попятиться.
Это неправда. Сила ушла вместе с Тёмой. А Тёма в могиле.
Мужчина напротив стоял без движения и, слегка склонив набок голову, ждал ответа.
– Не ваше дело. – Запахнув на груди куртку и молясь про себя, чтобы пальцы не начали дрожать, я направилась к Лексеичу.
Пока чернушник о чем-то переговаривался с матерью усопшей на перекрестке рядом с Пандорой, Лексеич, подрагивая седыми усами, высказывал мне все, что думает о людях вроде него:
– Ни совести, ни стыда у них нет. Творят свою бесовщину, и хоть бы что! Грех на душу берут, один за другим, никогда таких не отмолить! Небось и людей православных в могилу сводит. А чего нет! Нет у таких ни чести, ни совести. А с шоу этим и управы на них не осталось… Ходят тут. Как к себе домой, ей-богу. Змеи! – Он замахнулся на воздух кулаком. – Этого уже не первый раз вижу. Коршун! Помяни мое слово, Вера, коршун, только падаль его влечет!
Стоило Лексеичу произнести мое имя, как чернушник вскинул голову, хотя расстояние было такое, что услышать нас он не мог.
– А ты чего такая бледная? – Лексеич заглянул мне в лицо. – Заболела?
Я поправила на шее мягкий шарф.
– Угу. Можно я пойду?
– Иди, дочка, отдыхай. – Лексеич положил свою стариковскую руку мне на плечо. – Если что понадобится, зови.
– Спасибо.
Не оглядываясь, я пошла по дорожке вдоль могил.
К вечеру стало хуже. К головной боли добавились температура и озноб. Меня тошнило даже от воды. Всю работу я перенесла на завтра, Лёше сказала, что заболела, а сама всерьез подумывала вызвать «Скорую». Хотя вряд ли «Скорая» поедет на кладбище.
А ведь этот мистер Черный плащ предупредил, что будет хуже. Либо он врач, либо…
Я уткнулась лбом во влажное полотенце, которое от жара превратилось в горячую тряпку. Почему вообще-то не может быть всяких ведьм и чернокнижников, если существуют Великие Девы, древняя и страшная Хельга, Лестер, оживляющий фантазии и целые города? Лестер, не меньше сотни раз повторивший, что умрет без волшебства.
Сердце глухо стукнуло о грудную клетку, и я прижала полотенце ко рту. Там, где, по ощущениям, ютилась моя цельная, но по-прежнему страдающая душа, закололо. Воздух вышибло из легких. Мне стало так тошно, что на мгновение захотелось…
«Дыши, Вера. Дыши», – прозвучал в голове голос Антона.
Я всхлипнула – так тихо, что сама себя не услышала. Нет. Не для того я карабкалась последние два года, чтобы все просто оборвалось. Да еще из-за какого-то чернушника.
Я с трудом доползла до письменного стола и включила компьютер. Лексеич упомянул шоу. Мозг пылал,