Ух, как же хорошо в той больничке кормили. Лучше вы и не едали.
А ты не мог оттуда сбежать?
У меня одежи ни разу не было. Я про это думал, но на мне ни лоскута, да и взять неоткуда. Я уж лучше в работный дом пойду, чем попадусь в такой чокнутой ночнушке, какие там заставляют носить. А сами-то?
Нет.
Ну. Так то вы.
То я.
Хэррогейт взглянул на него сверху, но глаза у Саттри были закрыты. Он опять перевернулся и уставился в потолок. Там кто-то написал несколько сентенций, но те затерялись в резком свете лампочек. Чуть погодя он услышал, как где-то лязгает колокол. К двери подошел охранник и открыл ее, и когда Хэррогейт сел, увидел, что сидельцы готовятся на выход, соскочил со шконки и отправился вместе с ними.
Строем они спустились по бетонной лестнице, и свернули в дверь, и потянулись через столовую, где по всей длине комнаты стояли столы для пикников. Сколочены они были из дубовых половиц, и к ним привинтили лавки. В конце столовки сидельцы свернули в кухню, где каждому выдали по оловянной тарелке и большой ложке. Один за другим прошли они мимо мармита, где кухонный служка, тоже в полосатом, черпаком распределял дымящуюся фасоль пинто, капусту, картошку, горячие круги кукурузного хлеба. Большим пальцем Хэррогейт придерживал тарелку сверху, и на него улыбчивый черный навалил ему горячей капусты. Он сказал: Аййй. Сменил руку и сунул большой палец в рот. Подошел охранник, глянул сверху вниз. Это ты орал? спросил он.
Так точно, сэр.
Еще раз вякнешь – останешься без ужина.
Так точно, сэр.
У сидельцев поблизости лица морщились, с виду от боли, глаза прижмурены от сдерживаемой радости. Хэррогейт прошел с ними в столовку вроде той, через которую они сюда попали. Лавки и столы заполнялись сидельцами. Он отыскал Саттри и сел с ним рядом, и навалился на ложку. По всему залу отдавались громкие лязг и скрежет, и не произносилось ни слова. Стол напротив них занимали черные сидельцы, и Хэррогейт пристально разглядывал их исподлобья, склонивши голову над тарелкой, а ложка, которую держал, как совок, деревянно опускалась и подымалась.
Когда его группа доела, за их спинами к голове стола прошел охранник и постучал по нему, и все поднялись и потянулись обратно через кухню, ложками счищая из тарелок остатки в помойный бак и составляя тарелки в стопу на столе, а ложки бросали в ведро. Затем вышли гуськом через другую столовку, теперь отчасти заполненную едоками, снова в коридор и вверх по лестнице обратно к себе в камеру.
Там мяса никакого не было, сказал Хэррогейт.
Верно, ответил Саттри.
А у них вообще мясо бывает?
Не знаю.
Вы когда-нибудь тут ели мясо?
В смысле, кроме бекона на завтрак?
Ага. Кроме бекона на завтрак.
Нет.
Хэррогейт оперся о шконку. Немного погодя спросил: А вы тут уже сколько?
Месяцев пять.
Вот геенна клятая, сказал Хэррогейт.
Когда они поднялись поутру, было еще темно, и темно, когда гуськом вошли в кухню за своими тарелками и ложками, и все еще темно, когда все оказались на дворе в росе и зернистом