Это было дуновение ветра, стремительное движение, навсегда застывшее в фотографической судороге памяти. И много лет спустя, закрыв глаза, он мог наблюдать, как длинноногая девочка с развевающимися огненными волосами сбегает вниз по высокой лестнице на фоне освещенной солнцем ослепительно-белой стены дома.
Дом этот, без сомнения, был Калужским Дворцом пионеров, где Исай занимался гитарой, а Валя пела в хоре. Он ее встречал три раза в неделю. Вначале это была просто Валя… Нет, пожалуй, просто Валей она не была никогда. Слишком яркую она имела внешность, слишком открыто и смело держалась в любом обществе. Узнать ее имя не составило никакого труда. На Исин вопрос его товарищи ответили ему приблизительно так: «Да ты что? Это же Валька! Ее все знают».
Валю, действительно, знали все без исключения – и педагоги, и ребята. Она всегда оказывалась в центре любой компании, а если точнее, то компании образовывались вокруг нее. Девочки инстинктивно тянулись к ней и подражали ей. Мальчики же, из тех, что постарше да посмелей, боролись за ее внимание. Разумеется, за право ее проводить до дома шло нешуточное соперничество. Валя была со всеми мила, разговаривала доброжелательно, но в то же время чуть свысока. Провожать себя и нести свою сумку она позволяла, но по дороге смеялась и часто подтрунивала над ухажером. Этот особый тон распространялся на всех мальчишек без исключения, многие уже испытали его на себе и какое-то время потом ходили насупленные, глядя исподлобья, как кто-то другой несет ее сумку. Однако количество желающих от этого не убывало. На этой почве случались и ссоры, и драки. Исай все это наблюдал на протяжение учебного года, удивляясь поведению мальчишек и девчонок-подражательниц. Получалось, он был одним из немногих, на кого Валины чары не действовали чересчур губительно.
Как-то раз, уже в последних числах мая, он сидел в классе и старательно повторял особенно сложный музыкальный пассаж. Поначалу гитара не хотела подчиняться ему, но вдруг он почувствовал, как пальцы сами собой встают на нужные лады, и мелодия не просто получается, а получается очень даже недурно. Это вдохновило мальчика, и он стал снова и снова проигрывать наиболее сложные места, пока вдруг не начал импровизировать. Он и сам не заметил, как мелодия, изложенная в нотах, осталась позади, и он уже играл что-то свое, только что им сочиненное. Щеки его пылали, и в голове стучал пульс, отбивая ритм четыре четверти – в такт с музыкой, которую он играл.
И вдруг он затылком почувствовал, что за его спиной что-то происходит: то ли воздух у его головы сгустился, то ли он услышал звук приоткрываемой двери, или же громче зазвучали голоса в коридоре.