Исай запомнил слова матери, и потом не раз они помогали ему в жизни. Больше, однако, помогали они терпеть обиды, нежели избегать таковых. Но в эпоху воинствующего антисемитизма (когда, впрочем, он не был воинствующим на Руси?) даже просто научиться гнать от себя ненависть к обидчику – уже было немало. Но главное, Ися узнал в тот день, что он еврей. Что это означало? То, что он по рождению чем-то отличается от своих друзей – Володьки, Владьки, Коли, и от еще многих и многих людей, которых он знал. И этого уже никак нельзя было изменить. Это было так странно, к этому надо было привыкнуть, и с этим предстояло научиться жить.
На другой день мать съездила в пионерский лагерь и объяснилась с начальством. Она сказала, что ее сын заболел, и не сможет вернуться до конца смены. Ей выдали скудные Исины пожитки и вычеркнули беглеца из списков лагерных постояльцев. На этом история с пионерским лагерем закончилась, но начался новый этап жизни с осознанием и переосознанием самого себя и окружающего мира.
Утром следующего дня, с еще не зажившими ссадинами и сердцем, бьющимся под придавившим его тяжелым камнем, Ися помчался искать Володьку. Только Володька мог помочь ему скинуть этот камень. Он нашел друга на крыше дома, запускающим воздушного змея. Ися задрал голову кверху и зажмурился – солнце слепило глаза и не давало разглядеть Володину фигуру и его нового змея, то и дело пересекавшего солнечный круг.
– Вова, спускайся, – закричал он.
– Ись, ты что ли? – удивился Володька.
– Я, кто ж еще?
– Здорово! Но ты ведь в лагере.
– Если бы я был в лагере, то не стоял бы здесь, – справедливо парировал Исай.
– Ладно, спускаюсь. Хотя нет – давай лучше ты на крышу полезай. Видел, у меня новый змей?
– Видел. А дверь-то открыта?
– Должна быть открыта.
Дверь, действительно, оказалась не заперта, и Исай, пробежав привычным маршрутом через сени и большую комнату, забрался на крышу дома Соловьевых.
Володька распутывал змея, который только что упал, запутавшись в собственном хвосте:
– Видишь, я ему слишком длинный хвост приделал, поэтому, когда ветер меняется, его разворачивает, и хвост наматывается на веревку. А чего ты не в лагере?
– Володя, – как-то неожиданно по-взрослому обратился к своему другу Исай. – Мне надо с тобой поговорить.
– Так мы и разговариваем вроде, – ответил несколько озадаченный Володя.
– Нет, не о змее, – сказал Исай и смутился. Преодолев смущение, он спросил:
– Вов, а мы с тобой очень разные? Как ты думаешь?
– Да нет, – удивился вопросу Володя. – Мне кажется, мы с тобой как братья-близнецы.
– Правда? – обрадовался