– Ура! Довольно мучений и стенаний! Пора воссоединяться с заточёнными из внешнего мира!
– Мы теперь больше никогда не увидимся? – расстроился Макс.
– Да, мы больше никогда не увидимся, – поспешил зло огорчить его я.
– Я попрошу тётю Женю тайно передать тебе мой номер телефона, – свистящим шёпотом сказал Эмиль, изображая ладонью мобильник жестом шака.
Мы застелили постель, и медсестра помогла нам собрать зубные щётки, мыло и всё необходимое. Не остались без внимания и рюкзаки, находящиеся в преддверии бокса.
Я мысленно прощался с первым отделением, тётей Женей, Максом и Марией Дмитриевной. Я не знаю, что будет дальше, какие дети лежат в четырнадцатом, будут ли новые правила? Ну а самое главное – придёт ли Ксения Александровна? Всё это вселяло тревогу в моё тело и мысли. Будет ли мой новый лечащий врач таким же понимающим и приветливым? Я ужасно боюсь этих перемен.
Надев пальто и берцы, я подождал Эмиля, а потом с замиранием сердца вышел на улицу под руку с медсестрой. Моросил дождь, шуршали желтеющие листья на ветру, мы покидали уже родное нам здание.
– Я люблю осень, – сказал Эмиль. – Всё такое жёлтенькое, можно укутаться в тёплый свитер, шарф… И ходить, будто нахохлившийся воробей.
– Да-да, поздняя сентябрьская палитра сливается в последние акварельные вспышки угасающего солнца. Всё словно под огромным навесом ароматов прелых цветов и травы, под монархическим царствованием вдохновения и тёплой печали! А ещё под листьями не видно собачьего дерьма, – съязвил я, завернув в одну кучу все самые пафосные описания осени и всё самое отвратительное.
– Циник ты. Но, однако, очень хитровыдуманный. Ишь как сказанул, – легонько хлопнул Эмиль меня по плечу.
– Позволь заметить, что мне гораздо более приятно, когда твои руки не машут в разные стороны. Спасибо, – с серьёзным выражением лица произнёс я.
– После такого твоего выкрутаса словами, я, пожалуй, дополню своё мнение о тебе. Ты ещё и недотрога! Достал, кстати, со своей надменностью.
Я проигнорировал слова Эмиля. Не было сил больше что-то придумывать. Я истратил весь словарный запас на сентябрьскую палитру и монархическое вдохновение.
Мы подошли к синему домику. Рядом с ним была табличка с названием отделения и гадким цветком, нарисованным стойкими красками. Разве здесь так весело, чтобы цветы рисовать? Бесит.
– Мы пришли, – сказала медсестра, открывая дверь универсальным ключом.
Но отрицать глупо, что вид этого места был весьма неплох, в сравнении с первым отделением. Стены и пол были выложены нейтральной бежевой мозаикой. Мы проследовали в гардероб, где оставили одежду, а на пороге нас встретила очень неприятная женщина средних лет.
– Моем руки и дезинфицируем их при входе, – сказала она с наигранной улыбкой высоким и противным голосом.
Даже Эмиль ужаснулся, это было видно по его лицу.
– Я её не помню. Фу, какая она мерзкая, кошмар, – шепнул он мне.
– Согласен.
Мы