– Что ты имеешь в виду? Через полтора года привычка уходит, и надобность в нанесении себе ран точно так же исчезает, – неодобрительно начал спор я.
Эмиль глубоко вдохнул.
– Биполярное расстройство обычно в моём возрасте не ставят, но в предыдущую мою госпитализацию мне об этом диагнозе твердили все врачи. В выписке я лишь увидел сухое «F32.1»1. Эпизоды повышенного настроения и чрезмерной болтливости у меня циклично чередуются с угнетённым состоянием. Сейчас я не вижу у себя особых изменений в аффективном плане, но три дня назад я воткнул в отца ножницы из-за того, что сильно разозлился. Мать вызвала психиатров, а я испугался, что меня отправят в отделение к шизофреникам, поэтому порезал предплечье в попытке попасть в кризисное.
Я был в шоке от его рассказа. Как можно воткнуть ножницы в собственного отца, но при этом беспокоиться только о том, чтобы тебя не отправили к острым больным? Это как-то чересчур эгоистично. Я тоже пылал раньше желанием врезать своим родным, но никогда подобного не осуществлял, пытаясь подавить любые агрессивные тенденции. Когда отец унижал и критиковал меня, я ждал, когда он закончит свои пытки надо мной. Иногда, когда отец начинал орать, расшвыривая предметы и поливая меня дерьмом, я прятался в туалет, потому что это было единственное место, дверь которого закрывалась изнутри.
Поэтому о себе я знаю бесконечный перечень оскорблений и то, что я склонен к чтению моралей себе и другим из-за обострённого чувства справедливости. Эмиль был мне более приятен и близок, чем Алекс. Наверное, это из-за того, что сейчас мы имеем возможность поговорить. Я так долго жил в одиночестве, что уже и забыл о том, что с людьми можно просто общаться. Без страха, чувства вины и агрессии. Думаю, должно пройти ещё очень много времени, чтобы я просто привык к этому факту. Может быть, для того, чтобы чувствовать себя лучше, нужно сделать шаг к исцелению? Пусть этот шаг будет кривым и хромым, но я попробую поговорить с ним.
– Что ж, ладно, я не хочу осуждать тебя. Осуждение было бы уместно, если бы ты был здоров. Хотя, не думаю, что здоровые люди могут просто воткнуть ножницы в отца, – я задумался. Кажется тот абсурд, который я начал нести, больше походит на омерзительную токсичность, чем на мои реальные мысли. Как бы исправить это недоразумение, чтобы он не подумал, что я считаю его неуравновешенным тираном? – Я хотел сказать, что ты, наверное, неплохой парень, когда в ремиссии… Думаю, ты часто сталкиваешься с неодобрением, однако то, что ты делаешь, находясь в состоянии беспамятства, не характеризует тебя как личность.
Краснея от стыда, я начал массировать пальцами переносицу, и по телу моему пробежал холод. Мне было так стыдно… Кажется, я сказал что-то отвратительное, и он никогда не захочет больше со мной говорить. «А может, чёрт с ним?» – подумал я, но потом в моей голове снова зазвучал мой внутренний