– Сразу после завтрака Иван продолжил бегать из лавки в лавку, для начала только присматриваясь и пытаясь запомнить всё, что видел. Но вскоре в его голове образовалась такая каша, что он даже на завалинку возле одной лавки присел и задумался. Вот так ходить – совершенно без толку. Лучше записывать всё, что кажется интересным, и цены ставить, поскольку один и тот же товар в разных лавках встречается, а вот цену на него каждый назначает свою, и различается она иногда значительно. Понял Иван, почему Тихон такое внимание своим записям уделял, и не столько новые писал, сколько старые просматривал.
Когда-то, ещё в прошлом году, художник Пётр Васильевич расщедрился и подарил Ивану карандаш. Вроде бы и ни к чему он ему был, но от подарка, да ещё коли он от чистого сердца даден, грех отказываться, вот и припрятал его Иван в доме Тихона, в укромном уголке. Пригодился бы теперь тот подарок, да далеко он. Сбегать туда-сюда – целый день потерять можно. Шёл Иван в сторону трактира, по сторонам не смотрел, напряжённо думал, как достать тот карандаш. Вот и не увидел идущего навстречу Феофана и чуть в него не врезался. Тот ловко уклонился от не замечающего ничего и никого Ивана, а затем ухватил его за руку и остановил.
– Ой, дядя Феофан, прости, так задумался, что иду не глядя куда.
Феофан даже засмеялся, да так весело, так задорно:
– Я сам, как задумаюсь, тоже ничего не замечаю. Вот и сейчас шёл и ничего вокруг не видел. Хорошо, тебя в самую последнюю секунду заметил, а не то валялись бы мы с тобой, мил человек, теперь на земле. Вот смеху-то было бы. Я ведь что, ходил навестить друга своего, Тихона Петровича. Беда с ним приключилась серьёзная. Но Бог даст, обойдётся и он снова прежним станет, вот тогда – а я ему даже слово сегодня дал – пойдём мы на пару с ним по Руси-матушке, да не как торговцы товаром всяческим, а как калики перехожие или паломники, что по святым местам бродят. Знаешь, иногда так тянет бросить всю эту торговлю да новые дела, которые мы с Прошей затеяли, и вернуться в детство. Были мы тогда свободными людьми, а превратились в подлинных рабов. Рабов семьи, работы, а самое главное – денег. Стали они всё застилать, на всё давить. Не дело это, Ваня. Ой, не дело! Только перевернуть всё назад никаких силёнок не хватит. Так и придётся этот груз на своём горбу тащить. – Он махнул рукой и быстро пошёл в сторону своего балагана.
– Дядя Феофан, – окликнул его опомнившийся Иван, – подожди немного. Мне одну вещь спросить требуется.
Феофан остановился и повернулся навстречу Ивану:
– Спроси, Ванюша, конечно, спроси.
– Дядя Феофан, а не можешь ли ты мне лошадь дать? Домой съездить надо, вещь одну я там забыл.
– Ты как собрался ехать-то? Верхом али на телеге?
– Верхом, дядя Феофан, – обрадованно ответил Иван, – конечно, верхом. Мне же везти ничего не нужно.
– Возьми, возражать не буду. Проша поможет тебе её оседлать, если сам не справишься, – сказал с ухмылкой Феофан.
– Справлюсь я, дядя Феофан, как не справиться.