Иван послушно кивнул, забросил за плечо походную торбу, с которой Тихон практически никогда не расставался, и пошёл по ярманке. Первым делом он отправился в те лавки, где был самый расхожий товар и где надо было заплатить самые большие суммы.
…Дядя Никита замолчал, переводя дыхание. Я налил им ещё по бокалу чая, и мы все сделали небольшой перерыв – надо было понять, во сколько следует выехать из дома, чтобы не опоздать на больничные процедуры, да когда мы обедать будем – до или после посещения клиники. Решили, что лучше туда ехать сытыми, мало ли сколько времени это займёт. Накануне, когда они с Линой там побывали, процедуры только назначили, вот первую и предстояло пройти сегодня.
Папа попросил к чаю пару бутербродов сделать. Дядя Никита его поддержал. Я решил от них не отставать, нашёл в холодильнике кусок сырокопчёной корейки и сделал с ней по два бутерброда каждому. Где-то минут пятнадцать потратили мы на этот перерыв, и дядя Никита продолжил рассказывать:
– В первой же такой лавке, у Ивана Гавриловича Тренина, Ивану настоящий допрос устроили. Уж какой год он там вместе с Тихоном товар закупал, со счёта можно было сбиться, а всё его в качестве Тихонова компаньона признавать не желали. Пришлось ему и бумагу показать, где чёрным по белому написано было, что он, Иван, сын Иванов, из деревни Лапино, является законным компаньоном Тихона Жилина – такая вот фамилия у него оказалась. Окончательно поверил Тренин, что парень действительно является напарником Тихона, когда тот полную сумму долга перед Иваном Гавриловичем на стол вывалил. Второй раз он сильно удивил Тренина и его приказчиков тем, что стал заказывать товар, отличный от того, каким традиционно торговал Тихон. Иван уже не раз пытался объяснить Тихону, что спрос на ранее весьма быстро распродававшиеся товары снизился оттого, что ходят они по одним и тем же деревням, посещают одних и тех же людей. Накупились они уже всем этим, им чего-нибудь нового подавай. Тихон всегда его обрывал и даже дослушать до конца не желал. Он вообще ревниво относился к закупке товара и на рекомендации Ивана особого внимания не обращал. Теперь, когда Тихона рядом не было, Иван надумал проверить свои догадки, вот и назаказывал много такого, что при Тихоне в их коробах никак появиться не могло. Так же всё и в других лавках происходило.
Целый день, до самого вечера, Иван неутомимо ходил из лавки в лавку. Кошель в торбе потихоньку худел и худел, пока наконец последние монеты, предназначенные для отдачи долга, он из него не выгреб. Остались только деньги, припрятанные на непредвиденные расходы, но их в тот первый ярманочный день не случилось. Время от времени Иван в трактир забегал. Там всё без изменений было. Никто из тех, за кем послала Пожарская, не появился. Тихон всё так же то ли спал, то ли находился в забытьи. Лукерья по-прежнему сидела рядом с лавкой, где лежал больной, и глаз своих с него не спускала.
Уже совсем стемнело, когда приехали Авдотья с Настёной и дядя Филарет,