С востока повеяло прохладой, и почти сразу задул слабый ветер, а спустя несколько минут, резкий порыв совпал с раскатом грома, и почти сразу, костёр затух – начался ливень. До самой поздней ночи лагерь не спал. Укрыться на равнине было негде, палаток с собой не брали, а плащи и другая верхняя одежда, преимущественно сгорели в ходе представления, устроенного ранее для Спитамена. Лишь ближе к утру дождь притих, позволив людям забыться в тревожном сне.
Птолемей проснулся от громких возгласов и причитаний какого-то солдата. Откинул с лица платок – яркое солнце тут же резануло по глазам. Небо, безоблачно-синие. Одежда успела уже просохнуть, и лишь влажное парение от земли напоминало о ночном ливне.
– О боги! Я уже не могу! – опять послышался чей-то выкрик.
Стратег поднялся и обомлел: вся равнина перед ним пылала ярко-красным ковром. Он поднялся на ноги. Тут же почувствовал головокружение и лёгкую дурноту. Обернулся. Почти всё вокруг рделось от красных маков, впервые зацветших в этом году. Солдаты, никогда не видевшие подобного буйства цвета, как дурные, бродили вокруг, удерживая за узды своих лошадей. Подошёл Воруш:
– Птолемей, надо уходить отсюда. Персы говорят, что аромат этих цветов столь силён, что через пару часов, когда они полностью раскроются, мы можем лишиться рассудка. Кони уже нервничают. А Собака Элия, вообще не в себе. С его обонянием бедняге совсем плохо.
Стратег, ослеплённый ярким, красно-синим зрелищем, прищурившись, смотрел на крест:
– Где Бесс?
– Вон он сидит связанный, – помощник кивнул в ту же сторону. – Давать команду на сбор?
Птолемей направился к кресту, отвечая на ходу:
– Да. Пошли Элия, пусть найдёт поблизости, где ему будет лучше и где нет этого кровавого моря. Прикажи солдатам держать коней. Боюсь, что пастись здесь опасно.
Бывший сатрап Дария сидел, привязанный к опоре. Караульные, с красными от недосыпа, или окружающих маков, глазами, подняли его на ноги. Стратег приказал выкопать деревянное сооружение и приготовится к маршу, после чего подошёл к пленнику. Невдалеке, опираясь на посох, с земли поднялся дастур. В светлой тунике на красном фоне, с чёрными волосами и такой же бородой на фоне голубого неба, мужчина выглядел словно Зевс.
– Стой, где стоишь, и не приближайся! – окрикнул его караульный.
– Пусть подойдёт, – разрешил стратег.
Вчера в сумерках, Птолемей не смог разглядеть бехдина, отметив лишь его атлетическое телосложение и относительную молодость – лет сорок, не больше. Мельхиор остановился на расстоянии вытянутой руки, желая сам рассмотреть царского сановника. Спокойный взгляд. Не тени страха или подобострастия. Глаза… Птолемея поразили его глаза: зелёные, но ни такого оттенка, как у многих персов, а цвета смарагда. Солнце светило ему в лицо, и они будто пылали этим изумрудным огнём.
«– Зачем тебе Авеста, Птолемей?» – произнёс