– Жаль, что у тебя нет такого человека, Алтан. – Эл с трудом смерил гнев, а в мыслях поблагодарил Вирану за своевременное вмешательство. – С твоего позволения я оденусь, тогда мы продолжим беседу. Надеюсь, в следующий раз ты успеешь вытащить меч, и мне не придется убивать безоружного.
6
– Каким чудом ты попал в Храм, Черный?
Сомнения в принадлежности к касте – тягчайшее оскорбление для любого ардийца. Кроме Алтана Черного. Нельзя сказать, что насмешки братьев-храмовников оставляли его равнодушным. В юности он жестоко калечил обидчиков, отстаивая доброе имя на поединках. Но с каждым годом сомневающихся становилось все больше – Алтан не сумел бы наказать их всех. Еще хуже оказались трусы, предпочитающие честной схватке красивую ложь. Осознание этого далось жрецу тяжело, принятие неизбежного прошло куда легче. Изгой научился отвечать на оскорбления смирением или ответной насмешкой. Наставник признавался, что гордится его выдержкой, однако внутри себя Черный так и не обрел желанного успокоения. С каждым годом Алтан все больше сомневался: а не совершил ли Призывающий ошибку?
С момента основания ардийское общество было разделено на три касты: жрецов, воинов и землепашцев. Несмотря на признанное равенство, влиятельность каст была неравнозначна. Лишь один из нескольких десятков детей становился воином – профессиональным бойцом, посвящающим жизнь служению Ардии. И лишь один из сотен призывался в Храм. Храмовники управляли всей жизнью ардийцев, устанавливали законы и творили правосудие.
Высокое положение имело свою цену: воины и жрецы не могли создавать семьи и владеть имуществом, их дети отдавались на воспитание землепашцам. Земля же дарила мастерам свежую кровь. Принадлежность к касте определял особый класс жрецов – Призывающие. Под их присмотром каждый пятилетний ребенок проходил череду испытаний. Чаще всего дети оставались в семье и продолжали дело родителей, но те, кто доказывал Призывающим свою исключительность, принимались на службу в Гильдию или Храм.
Алтану Черному повезло: к изумлению родителей, Призывающий определил их ребенка в касту жрецов. В родном поселении пышно отпраздновали это чудесное событие. Мальчик навсегда запомнил крепкие, натруженные руки отца, поднимающего его над ревущей толпой. Простой землепашец испытывал сложные чувства: печаль и гордость смешались в его глазах. А еще в памяти мальчика осталось лицо Призывающего – бледное и совершенно бесстрастное. Алтан провел в Храме тридцать лет, но так и не овладел подобной невозмутимостью.
Впрочем, это была не единственная премудрость, которая ему не давалась. Мальчик стал юношей, юноша – мужчиной, но Алтан по-прежнему не обрел смирения, выдержки, рассудительности и хладнокровия. Удивительно, но его наставник не переживал из-за провалов горе-воспитанника. Лирил Хитрый советовал больше практиковаться, воспринимая неудачи как бесценный опыт.
В чем Алтан несомненно преуспел, так это в фехтовании на ардийской