Еще интереснее было бы послушать, как ее внешний вид опишут полицейские. Ни в одном детском доме ребенка не обуют в такие ужасные ботинки и не оденут в такую страшную куртку. И то и другое оказалось на ней после побега. Штаны она нашла на свалке привокзальной станции. Оттуда же была куртка. Ботинки посчастливилось отыскать в одном из подъездов, где девочка провела прошлую ночь. В чем же она сбежала из детского дома, спрашивал я у себя. Ни в чем?
Я не знал, во что одену ее завтра, и до сих пор не понимал, что останавливало меня перед звонком в полицию. Я был деморализован и никогда бы не поверил, что в подобное состояние может ввести ребенок. Наверное, главным фактором, после чего я отказался прибегать к поспешным действиям, послужил ее ответ «не возвращаться в детский дом». Сказано было так, будто решение принималось не ей лично, а целой группой. И принималось медленно, как на заседании, где ни один чиновник не хотел брать на себя ответственность за чужие ошибки. Тогда я еще подумал, что перед звонком надо побольше узнать, что именно делали с ней в детском доме. А для этого требовалось время – хотя бы утро.
Перед тем, как уложить девочку спать, я привел ее в ванную, дал моющие принадлежности и показал, как пользоваться душем. Мне хотелось раз и навсегда избавиться от ужасного запаха. Зловонье окутывало ее облаком, что, к удивлению, никак не сказывалось на самой девочке. Она глядела на душ с таким же интересом, с каким животные в зоопарке глядят на людей. Скорее всего, по ее мнению, здесь ей нечего было делать. Но лезть под воду ей пришлось.
Она провела в душе минут десять, и запах исчез. Длинные волосы цвета вороного крыла, расплескались по плечам. Природный блеск их напоминал морские камни. Было в них что-то магическое. Сами руки тянулись их потрогать, а когда трогали не могли оторваться.
Я уложил ее спать в своей комнате, а сам лег на диван в гостиной. Несколько минут я пролежал, не смыкая глаз, но едва мысли о девочке отдалились, на меня навалился сон. В ту ночь мне приснился порт старого города. Район, где все бедняки ходили босиком по грязным улицам, и где болезни метались по переулкам, как голодные крысы. Там, в шумном пристанище бедняков, стоял смог, и пыль вилась столбом как после взрыва. Люди спали на горячем асфальте, ели скудную еду и мечтали, что когда-нибудь они родятся снова, и их жизнь начнется там, где сейчас находятся другие.
Бедняки работали на крупных дельцов из южной части города, куда путь им был строго воспрещен. Изредка они поднимались на холмы и смотрели на процветающий город, а самые старшие из бедняков рассказывали байки, что там, где живут большие люди, нет место болезням, и они не умирают от лихорадок, малярии и зубной боли. Они спят в больших домах с каменными стенами, за высокими