Ничего нового Слава для себя не нашёл, занялся боксом, выбивал боль, которая рвалась наружу воплями в одиночестве. Даже Сёму стеснялся. Стеснялся, что чувствует. Сёма впрочем перестал быть Сёмой и стал Семёном и никем больше. Редко-редко в минуты пьяной откровенности Слава переходил на «Сёму», но утром делал вид, что забывал об этом.
Больше пустоты – больше бокса. Больше бокса – меньше времени подумать, осознать, переболеть.
Отца избегал. В нём была какая-то язва. Слава смутно понимал, что это связано со смертью отцовых друзей, но не больше.
Соня. Встреча
Отец Семёна оказался примерно таким, как Соня его представляла: и живот, и рубашка. Только в плечах он был вдвое шире, только в руках крутил не зажигалку – пластиковую карточку пропуска с женской физиономией – схватил со стола секретарши. Стало понятно, в кого Семён такой высокий. На парковку перед особняком на Волхонке, где фирма Алексея Геннадьевича снимала офис, падал снег. Мигала красным сквозь пелену палатка «Блинчики» у храма Христа Спасителя.
Семён оттолкнулся от бока отцовского рэнджровера, пожал протянутую руку.
– Привет, сын!
И только после этого Алексей Геннадьевич заметил в тени кривого дерева Соню, поддерживающую безжизненную фигуру псевдобрата.
– Почему он в таком состоянии? – Глаза мужчины загорелись, но Соню он не удостоил даже взглядом.
– Пап, зачем ты это сделал? Думал, я его не найду?
– Так, ладно. Тебе чего надо? Такси? Или водителя попросить вас отвезти? Лучше такси, чтоб этот салон не заблевал мне. – Полез в карман пиджака за телефоном. – От тебя, Семён, не ожидал.
– Ты чего, отец? Сонь, брось его.
Соня выскользнула наконец из-под надоевшей, пахнувшей какой-то жжёной резиной, куклы.
Они волокли её больше часа. Искусственная нога раз за разом била носком Соне под колено. И с каждым ударом Соня всё меньше понимала, зачем она в это вляпалась. У кремлёвской стены сделали привал.
«Слушай, – прохрипела Соня Семёну, – а ты не знаешь, что за птица? Ну эта, с часами?»
«Серьёзно? Это тебя сейчас больше всего волнует?»
«Какая разница, что меня волнует?» – нахохлилась она.
«Не знаю. Она похожа на кого угодно – синицу, воробья…» – Семён теребил застёжку на дутой куртке псевдотрупа.
«Что-то есть в ней такое… Особенное», – протянула Соня, заглядываясь на мелькающие мимо машины. Одна остановилась, помигала аварийкой, водитель с пассажиром поменялись местами и поехали дальше.
«Я старался не допытываться. – Семён расстегнул половину молнии и теперь пытался застегнуть её обратно, но собачка за что-то зацепилась. – Но что всё-таки произошло в том парке? Вспомнила?»
«Нет». – Нахмурилась, отвернулась. – «Наверное, головой сильно стукнулась».
Не признаваться же ему, что судя по выхлопу, она просто напилась так, что ничего