– Твой проект? – спросила Соня, подходя к Семёну и симметрично задирая голову. За кругом фонарного света уже было темно. Не видно ни хрена.
Спина в белой куртке слегка вздрогнула, но голос прозвучал спокойно:
– А ты всегда возникаешь внезапно? – Только после этого повернулся. Под чёрными глазами наметились фиолетовые тени.
– Я к этому собору всю осень ходила. Нравится его неуместность. Но как-то пустоват фасад, не кажется? – Соня старалась не смотреть на парня – что-то в нём отталкивало и притягивало одновременно, как труп разлагающейся Белоснежки. Семён снова отвернулся к собору.
– Лаконичен. Самое то. Но проект не наш, конечно. Немцы, кажется, делают – их община. – Он обхватил себя руками, и Соня видела, как до белизны сжимается кулак, лежащий на предплечье. Сжимается. Разжимается. Сжимается. Будто перегоняет злость по организму.
– Прекрати это, – кивнула на руку.
Замер. Но голову не повернул. Наконец выдавил:
– Что-то не так.
Соня молчала – ждала, когда он скажет, какое отношение это имеет к ней.
– И? – не выдержала.
– Мне снятся плохие сны.
– Чувак, ты серьёзно? – Повернулась к нему всем телом. – Ты меня вытащил про свои сны поговорить?
У неё самой в голове выстрелило, заболело. Накатило муторное ощущение из забытого сна.
– Про парк этот сны. Я проходил утром той дорогой. Держи! – Протянул какую-то громоздкую вещицу на длинной латунной цепочке.
– Что это? – Соня не двинулась. Непонятный он. Подарки?
– Часы. Не твои? – Семён чуть отодвинул руку, но Соня уже вцепилась в цепочку.
– Не мои. Но мне нравится. – Вещица выглядела огромной, но почти ничего не весила. Круглый циферблат на крыле какой-то птицы показывал час двадцать три. Соня сняла перчатку и погрела птичку на ладони.
Выронила, когда сзади раздался прокисший голос.
– Девушка! Девушка!
Соня обернулась, чуть поскользнувшись на подтаявшей кашице. Из полуоткрытой деревянной дверцы соседнего здания торчал человечек и приглашающее махал им рукой. Он настолько согнулся, что напоминал Квазимодо.
Соня не собиралась к нему подходить, но в попытке удержаться на ногах сделала предательский шаг в его сторону. Горбун не упустил шанс:
– Девушка, вы с вашим собеседником не последите за дверцей? – Он как будто прижался к притоптанному снегу, так выгнулся Соне навстречу.
Она отступила:
– Ни за что.
– Мне надо срочно бежать! – Человек почти плакал. – А никого нет! Пожалуйста!
Соня отступила ещё на шаг, в тайне от себя надеясь наткнуться на уверенного в себе Семёна и переложить решение на него.
– Вы там согреетесь! – последнее, на что мог надеяться горбун. Но слова эти прозвучали не заискивающе,