– Тебе действительно нужно доходчиво объяснять? – зажмурив глаза, не замечаю, как он хватает меня за горло. Александр кричит мне прямо в ухо:
– Дрянь, сколько можно уже ныть? Виноват только я? Вела бы себя нормально, но нет, всегда делаешь все по-своему. Тебе напомнить, что я сделал с Кемраном? – он сильнее вдавливает меня к стене.
Хриплю и пытаюсь вырваться из этой чудовищной хватки. Кровь приливает к лицу. Царапаю и бью кулаками крепко сомкнутые на моем горле руки. Глаза Александра наливаются необузданной яростью и впиваются в меня. Гнев в них разгорается все ярче, и мне становится по-настоящему страшно. В голове мелькает ужасная мысль, что я больше не смогу вздохнуть. Чем меньше воздуха остается в легких, тем сильнее осознание, что все это зашло слишком далеко.
И виновата в этом только я.
– От..пп-пусст..ти! – издаю жалкий писк. По щекам скатываются противные слезы.
Воздуха катастрофически мало. В последний момент, когда я уже уверена, что потеряю сознание, он со всей силы бьет меня об стену затылком, и отшвыривает от себя с отвращением. Мучительный кашель сотрясает грудь. Обхватываю горло ладонями, и мне кажется, что вокруг шеи до сих пор кольцо его мерзких рук. Хватаю воздух с отчаянием, но сколько бы я ни делала вдохов, не чувствую что насыщаюсь кислородом.
Как мой брак превратился в это уродство? Действительно ли виновата я? Только вот в чем, в его поведении, или в том, что я позволила ему довести меня до такого?
Прислоняюсь к стене, медленно отползая назад. Подальше от него. Грубые пальцы хватают за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.
– Что я говорил о том, чтобы ты перестала навещать этого ублюдка?! – орет он мне в лицо. – Сколько?! А, дрянь?!
Сквозь мутную пелену поднимаю на него взгляд. Откашливаюсь, а затем забываю о чувстве самосохранения. Во мне обрывается последняя нить здравого смысла. Хищно улыбаюсь и даю волю пред истерическому смеху. Немного безумному.
Знаю, чего он хочет от меня – чтобы я молила о прощении, рассыпалась в оправданиях. Вместо этого спектакля, которого он от меня ждет, набираю во рту достаточно слюны и поддаюсь глупому, но такому нужному порыву.
Плюю ему в лицо.
Чувствую удовлетворение от маленького возмездия. Лучше бы я сдержалась, но уже поздно жалеть об этом.
– Ты и сам… знаешь, что я… – делаю паузу, перевожу дыхание, и продолжаю с хрипом: – П-плев-вать хотела на тебя… и твои приказы.
Александр выпрямляется.
И в ту же проклятую секунду его кулак безошибочно находит мой глаз. Голова ударяется о жесткость стены. Мой крик разлетается по длинному коридору, и, к сожалению, я знаю, что меня никто не услышит. Все три верхних этажа целиком принадлежат ему. Ни единой души. Пытаюсь защититься одной рукой, когда другая инстинктивно прижимается к пострадавшему глазу. Передышку никто не обещал. Пинки в рёбра выбивают воздух из лёгких.
Ещё чуть-чуть, и этот ад закончится. Стараюсь не дать темноте поглотить сознание.
Удар.
“Аделаида” – твержу себе.