Я смеюсь и чмокаю его в щеку.
– Не волнуйся, mi caro, я буду в порядке.
Взгляд Фернандо кажется мне странным и недоверчивым.
– Я обещаю, – говорю уверенно.
Надеюсь, он поверил в мои слова, потому что я – нет. Кондитерская была недалеко от моего дома, и улицы всегда были оживленными, особенно в это время ночи, словно Холлсэндс, как и столица, никогда не спала. До дома я добралась как в тумане, погруженная в водоворот своих мыслей, как мрачных, так и положительных. Поднимаю голову перед огромным стеклянным зданием и чувствую противный ком в горле и липкий страх.
Когда же это место стало для меня тюрьмой? Как до этого дошло?
Не помню, как оказываюсь на своем этаже и захожу в просторную, пустую прихожую. Выпускаю из легких облегченный выдох. Никого нет дома. Как же я устала. Вдруг что-то пушистое касается моих ног.
– Моя девочка! – подхватываю на руки свой маленький комочек счастья. Котик ластится и, уткнувшись мне в щеку, мурчит. – Я тоже скучала, счастье мое.
Я называла её как угодно, но не по имени. В этом было что-то забавное. Насыпав корм, глажу животинку ещё раз и иду приводить себя в порядок. Но не успеваю дойти до спальни, как щелчок двери заставляет меня подпрыгнуть на месте. Мысли улетучиваются. Внутри включается режим выживания.
Чёрт… на этот раз не успела.
Ещё можно было убежать в ванную, сделать вид, что я просто уснула там, но… не успеваю сделать шаг, как глубокий, холодный голос останавливает меня.
– Ты дома, дорогая, – последнее слово он произносит с особой интонацией. Ядовитой, недовольной. Выражение его лица кричит: “Ты снова ослушалась. Снова оставила моё предупреждение без внимания”. Я с неохотой поворачиваюсь и расправляю плечи. Надеюсь, плотно сжатые руки не выдают дрожи.
– И как я понимаю, вернулась ты… только что.
– Верно, – соглашаюсь я, едва сдержав порыв сказать что-нибудь саркастичное. – Задержалась на работе.
Замечаю, как он встряхивает светлые, влажные пряди, ставит аккуратно обувь на этажерке и ухмыляется.
– Задержалась, значит.
Раньше я с нетерпением встречала его в коридоре. С разбега прыгала в его объятия. Мы не могли нацеловаться и, смеясь, проходили к кухне ужинать. Как же сильно может изменить человека всего лишь несколько жалких месяцев.
Как же быстро забывается все прекрасное.
Я не отвечаю. Повисает многозначительная пауза. На меня резко наваливается усталость. Искренне хочу, чтобы все закончилось быстро и менее болезненно. Чувствую, как моё спокойствие ему не нравится. Меня не волнует, что будет больно. Единственное, чего я боюсь, так это того, к каким последствиям может привести всё