Меня все еще ведет, упираюсь рукой в подоконник, чтобы не упасть.
Иногда слова ранят. Бьют хлеще пощечины. Особенно, когда они задевают твои душевные раны.
Каждый год вот уже на протяжении трех с половиной лет начало июня для меня – время скорби. Время, когда я похоронила себя, все свои мечты, любовь и прошлое… Когда я потеряла ЕГО, а вместе с тем и всю себя…
Таисия Петровна, сама того не понимая, расковыряла самый глубокий шрам на моем сердце. Гноящийся. Незаживающий нарыв. Она не должна была этого делать!
Зажмурившись, пытаюсь сдержать слезы, которые так и рвутся на волю. Память невольно активизируется. Выбрасывает в прошлое, выдавливая из горла жалобный хрип.
Зажимаю рот ладонью. Смотрю по сторонам. Меня не должны видеть в таком состоянии. Никто!
Тяжело оторвавшись от своей опоры, делаю шаг, надеясь, что успею успею хотя бы умыться, пока Глеб не приехал. Но нет. Не повезло!
Свет автомобильных фар резко бьет в окно. Отчаяние сковывает железными цепями, не давая продвинуться дальше. И я застываю на месте в ожидании бури.
***
– Снежана? Где ты, любимая? – тишину разрывает ненавистный голос.
Невольно морщусь от слащавого обращения, прекрасно зная, что за ним стоит – банальная игра на камеру. Будто никто в доме не в курсе реального положения дел!
Как же я его ненавижу, не передать словами. Презираю каждой клеточкой своего тела, но… продолжаю молчать. Терплю. Проклинаю. И все равно молчу. Снова и снова.
– Здесь, – легкие горят от недостатка кислорода, когда поворачиваю за угол и оказываюсь прямо перед ним. – Добрый вечер.
Как послушная кукла, дожидаюсь, пока он снимет пальто и убираю его в шкаф. Следом идет шарф. Аккуратно прикрываю дверцу-купе, стараясь не издавать лишнего шума. Знаю – дразнить дикого зверя себе дороже. А в последнее время его раздражает все. Начиная от криво поставленной тарелки, заканчивая не тем взглядом. Глеб придирается ко всему. Вспыхивает, как по щелчку и не успокаивается, пока не выплеснет всю злость.
Ноющая боль в левой лопатке – яркое тому подтверждение.
– Идем, я уже велела накрыть на стол. Как прошел твой день? – меньше всего на свете меня интересует, чем он там занимался. Но в голову больше ничего не приходит.
Повернувшись, смотрю на него. Прислонившись к старинному комоду, муж прожигает меня сканирующим взглядом.
Не знаю, что мне делать. Хочется отвернуться, забиться в самый дальний угол и закрыть глаза руками – только бы не видеть его, не ощущать тяжелого дорогого парфюма… и забыть обо всем. Но вместо этого я покорно жду, пока он не закончит свою любимую игру в гляделки.
– Куда ты сегодня ездила? – спрашивает, оттягивая галстук. Откинув голову, сглатывает, смотрит прямо в глаза.
Словно в замедленной съемке вижу, как дергается его кадык, опускаются веки. Несмотря на внешнее спокойствие, я чувствую его злость.