Первым из кювета поднялся боец с облупленным носом. По его искаженному лицу Галина поняла, что случилось ужасное.
– Вставайте, – сдавленным голосом проговорил солдат, глядя в сторону, где минуту назад была машина.
Цепляясь за кромку кювета, поросшего полынью, Галина встала. И тут же чуть не рухнула: там, где минуту назад стояла машина, валялись разбросанные по всей проезжей части дороги куски ЗИСа, разноцветное тряпье, расщепленные куски фанерных чемоданов… Два задних колеса вместе с диффером откатились от воронки метров на двадцать. Над воронками висело белое облако пуха из подушек.
Обезображенный труп жены полкового писаря был неузнаваем. Ее сына нашли лежащим на спине в придорожной пыльной траве за кюветом.
Галина опустилась на колени перед разметавшим руки мальчиком. Степанида Архиповна, боец и Костя молча стояли за ее спиной. Трехлетняя дочка писаря Балабанова, не понимавшая, что в жизни ее случилась страшная трагедия, сидела на горячем асфальте и жалобно скулила, глядя на свою безголовую куклу, которую она увидела сразу же, как только выползла из кювета. В эту тяжелую минуту о ней словно забыли – все были потрясены случившимся.
В первый момент Галине показалось, что мальчик всего-навсего потерял сознание. Но когда она увидела окаменевшие в смертельной неподвижности широкие зрачки его, то почувствовала, как к горлу подступило что-то горячее, удушливое.
– Мертвый, – прошептала Галина и только теперь заметила над левым карманчиком выгоревшего пиджака рваную дырку величиной не больше трехкопеечной монеты. Галина отстегнула полу пиджака и увидела набухшую кровью клетчатую рубашку. – Прямо в сердце…
Почувствовав чье-то прикосновение к руке, Галина вздрогнула. Резко обернулась. В ее ногу тыкался носом Валетка. Увидев своего хозяина, лежащего в бурьяне, щенок обрадовался, заскулил и принялся облизывать его холодеющие пергаментные щеки.
Галина почувствовала, как сердце ее стискивает тупая боль и ей не хватает воздуха. Как во сне отошла она от трупика ребенка и взяла на руки не перестающую плакать девочку, которая, отбросив в сторону безголовую куклу, теперь стала звать мать.
Этого не выдержала и Степанида Архиповна, хлебнувшая на своем веку немало горестей и бед.
– Господи! – простонала она, подняв глаза к небу. – За что же, за какие грехи наказал ты эту кроху?
В ту же минуту все увидели, как с запада на восток, в стороне от дороги, в небе плыла темная тучка бомбовозов.
Гул нарастал. Переливистый, с равномерными