И тут на глаза Григорию попался серым клубком катающийся от колеса к колесу щенок.
– Валетка, а ты чего остался?! – как на человека, крикнул на щенка Григорий, подхватил его на руки и, догнав машину, на которой ехала семья Балабанова, передал сразу просиявшему мальчугану.
Словно окаменевшие, стояли на пыльном плацу командиры, провожая взглядом тронувшуюся к воротам контрольно-пропускного пункта военного городка колонну машин. Казармы полка зияли черными провалами разбитых во время вчерашней бомбежки окон.
И вдруг звук… Как ослепительный просверк молнии, как сокрушительной мощи удар грома над головой, он заставил всех командиров вздрогнуть, а потом оцепенеть. С последней машины удаляющейся колонны понеслись разорвавшие тишину звуки пионерского горна. Каждое лето слышали офицеры эти позывные, жизнеутверждающие звуки горниста, открывающего торжественный церемониал первой пионерской линейки, с которой обычно начиналось лагерное пионерское лето. Но тогда они звучали не так, как сейчас…
– Молодец Костя! – похвалил мальчика Рапохин. – Отец должен обязательно знать об этом.
– Я напишу ему, – сказал лейтенант Корольков.
Как только колонна скрылась из виду, Рапохин сделал перекличку командиров и, удостоверившись, что все двадцать два провожатых в сборе, посмотрел на часы.
– А сейчас по машинам – и в полк! Минут через двадцать гады уже пройдутся над нашими окопами на своих «рамах».
На машины садились молча. Молча, не глядя в глаза друг другу, закуривали, кашляли, словно стыдясь за ту минутную слабость, которую каждый из провожавших выказал своим видом, голосом в минуты прощания…
При вспышке спички, блекло осветившей лицо Королькова, когда тот закуривал, Григорий заметил на его щеках две блестевшие полоски от скатившихся по ним слез. В руках лейтенант держал белые шерстяные носки, которые ему сунула в последнюю минуту мать.
На востоке над томной полоской леса уже проступал плоский розовато-молочный нимб зари.
Глава VI
Шоссе было забито гружеными машинами, повозками, просто идущими с котомками и узелками женщинами, стариками, детьми… По обочинам дороги гнали колхозные стада. Недоеные и непоеные коровы протяжно, с тоскливым надрывом мычали, подняв к небу вытянутые рогатые и комолые головы. Продвигались рывками: почти через каждые три-четыре километра узкое шоссе было изрыто свежими бомбовыми воронками, которые еще не успели засыпать. И чем ближе подъезжали к городам и большим селам, тем чаще встречались воронки и образовывались пробки.
Галина обратила внимание на то, что там, где дорогу недавно бомбили, по обочинам, шагах в тридцати от нее, виднелись холмики свежих могил, на многих из которых возвышались наспех поставленные кресты из обломков разбитых машин и повозок.
Гнетущее