Разведенка. Полина Осипова

для своей половины, а тем более – старается воплотить его в жизнь… А, глядишь, если бы нас больше интересовали мечты наших дорогих людей, мир был бы добрее, женщины нежнее, мужчины сильнее, разводов было бы меньше, а детям не приходилось бы разрываться между мамой и папой… В идеале, конечно, но все же… Так вот, и у Любы, конечно, была такая картинка – она, Богданчик и он – неважно, кто он, главное, чтобы любящий и любимый – сидят на ковре диване и играют – лучше в настольную игру, хотя это не принципиально, – и смеются. У Любы перехватывало дыхание от восторга, когда она представляла это. Для нее такова была картина семейной идиллии. И, конечно, когда кто-то был симпатичен, она впихивала этого человека в этот образ «смеющегося его на ковре». И если могла представить, увидеть их втроем, увлекалась еще сильнее. Теперь она примерила этот образ на Олега. И Олег вписался в ее идеальную семью, как никто раньше. Да просто ей, как и любой женщине, хотелось обыкновенного уютного счастья. Но он ничего не предлагал. Казалось – вот, только руку протяни, – вот он, вот их совместная головокружительная радость. Что-то мешало? Но что?

      Выяснилось все неожиданно быстро – как снег на голову. На вечер было назначено собрание перед завтрашним отчетным концертом, к которому музыкальная группа готовилась целый год. Был май, пахло распустившейся зеленью, вечер был влажен и чист. Люба спешила на собрание после работы – в узком серебристом платье, на шпильках, воодушевленная и счастливая, – она бежала к нему. Она немного опоздала и прошептала с извиняющейся улыбкой, скромно потупив, а затем снова подняв на него взгляд: «Здравствуйте. Извините. Пожалуйста». Он кивнул, глядя на нее, не отрываясь, но что-то странное, непривычное, было в его глазах – как будто тоска какая-то… Люба отмахнулась от этой мысли – показалось, присела, внимательно слушая. Он говорил для всех присутствующих, иногда бросая взгляд на нее:

      – Дети потрудились на славу. Мы можем гордиться тем, чего мы достигли. И завтра мы покажем вам, родителям, и всей школе, результаты нашего труда в течение года. – Он улыбался, но как-то через силу. – Только… хочу предупредить – завтрашний концерт может быть перенесен. В этом случае я сообщу вам заранее… – Он глубоко вздохнул и произнес максимально ровно, – У меня жена сегодня – завтра должна родить.

      Любе показалось, что на нее вылили ушат кипятка. Просто так – сидела, никого не трогала, зачем-то прошли мимо и вылили ей на голову… Она чувствовала только одно – как вспыхнули и, не утихая, горят щеки. «За что, Олег?» – Она, не отрываясь от него взглядом, мысленно разговаривала с ним. – «Что я сделала тебе? Навязывалась? Преследовала? О чем-то просила? Зачем эти постоянные сообщения, звонки, снятое кольцо? Для тонуса, Олег? Для твоего творческого подъема?!». Он не смотрел на нее, говорил с трудом. Быстро скомкав последние фразы, закончил собрание. Большинство родителей потянулись к выходу, некоторые – подошли к нему с вопросами, какими-то личными уточнениями. Люба тоже подошла