А если пятнадцать помножить на три, сколько будет?
То-то и оно.
Бардак во дворе царил великий, похоже, что тут со времен великой капиталистической революции 1991 года ни разу не убирались, наваливали грязь на мусор, сверху на мусор следующую грязь – и так до тех пор, пока мусорная гора не сравняется с заводской трубой или вообще не примет очертания Главного Кавказского хребта.
Из цеха выбегали полуголые работяги – в майках, в передниках, в цеху было жарко, – поспешно совали в губы сигареты, щелкали зажигалками. Дымили как хотели. Дыма во дворе было не меньше, чем на выходе из центральной заводской трубы, – скорее, больше: птицы, например, опасались пролетать над территорией олифоварочного завода, можно было серьезный «кердык» заработать. Никакой ветеринар или птичий лекарь не сумеет помочь.
«Но это же опасно – курить здесь, во дворе, – мелькнуло у Яско в мыслях встревоженное, – полно горючих материалов, полыхнуть может так, что никакие пожарники не справятся, даже если они съедутся со всей Воронежской области».
Что верно, то верно.
«Куда же начальство смотрит? – продолжало вертеться в голове. Сам Яско не курил и к курильщикам относился отрицательно, – в школьную пору попробовал затянуться папиросой и чуть не задохнулся от горечи, заполнившей все горло. – Дым – это ладно, пустяк, ерунда, внешнее проявление внутренней тяги к табаку, а вот если искра от зажигалки или какой-нибудь излишне горючей сигареты нырнет в ведро с бензином или со свежей олифой, тогда беды не избежать. На таком производстве должен собственный пожарный инспектор работать – только так завод можно спасти от огня».
О своих наблюдениях он рассказал директору. Тот в ответ заливисто рассмеялся.
– Мы хрен знает сколько лет работаем – и ничего, ни один человек себе задницу еще не поджарил. Не вбивай в голову: занимайся вопросами охраны!
Яско расстроенно покачал головой: когда-нибудь жареный петух клюнет этого руководителя в пятую точку. Спохватится он, закурлыкает по-журавлиному, да поздно будет. Почему, спрашивается, по-журавлиному? Да потому что, когда журавли улетают на юг, на зимовку, покидают родные края, курлычат очень уж жалобно. Плакать хочется, когда их слышишь.
«Ладно, – решил про себя Яско, – пусть будет так, но порядок я все-таки наведу». Нацепил себе на руку повязку – сделал это по своей инициативе, чтобы солиднее выглядеть, и начал гонять курильщиков, – строгим стал, на глаза ему было лучше не попадаться.
Долго ли, коротко ли это продолжалось, но рабочие, чтобы не ввязываться в ругань, стали покуривать в цехах. Это Яско засек, потер себе шею ладонью и решил снова идти к директору – без его вмешательства с делом этим скорбным простому охраннику