За всё это время ни единая живая душа не появилась в узилище. Лишь похищавшие пищу в корзине нахальные серые крысы и залетавшие случаем в бурру сквозь прутья окошка за хлебными крошками птицы могли потревожить её одиночество. Но она не сдавалась той пытке средь камня, и с жадностью всматривалась в узкое оконце, с трудом дотягиваясь до него на руках.
Там, за вмурованным в камень железом решётки с высоты горы Крáиннэ открывался прекраснейший вид на укрытые лесом нагорья вокруг перевала Воротного кряжа. И хотя этот край не похож был на те ей родные места, где дочь Конута выросла и прожила много лет, но сама её красота – близкая, и тем не менее недостижимая ничем кроме взора – манила к себе, когда сюда в толщу каменного мешка доносился шум ветра и бурление вод на камнях горных рек, грай токующих птиц и раскаты трескучего грома в ненастье, звуки ночных волчьих песен их стай в окружавших ардкатрах лесах и гам горожан на заполненных в день шумных торжищах.
Лишь песни остались ей в память, раз с самою собой речь едва не лишала рассудка. Стражник являлся лишь только тогда, когда Майри спала – чтобы снова забрать опустевшую за день корзину для пищи и кинуть взамен уже полную, принести несколько связок соломы подстилки и вынести отхожее ведро. Он не желал говорить с ней, как ни пыталась Майри вызвать того на разговор – ни просьбами, ни дерзкими угрозами и хулой на его голову. Лишь однажды, когда она спросила, что ждёт её, тот бросил из-за стены на западном а́рвейрнском наречии короткое, безразличное:
– Порешат скоро.
И замолк, уходя по ступеням в низ бурры.
Ночами она не спала, бодрствуя и глядя в оконце, слушая песнь ночных птиц или дальние трели сверчков и лягушек, тихо напевала себе все те песни, что были известны ей с детства – когда Майри на крыльях словес уносилась сквозь непреодолимое для тела, но не сдерживавшее вольное сердце железо в оконце, и летела под загоравшимися в выси точно искры углей на полотнище неба холодными звёздами к родному уделу, где была рождена.
И в эту холодную мрачную ночь она снова уселась напротив маленького просвета в стене, и забывшись обо всём затянула долгое, рвущее душу сказание древних веков – песнь о возвращении усталого воина в край праотцов – путь домой через все выпадавшие тяготы