Тонкий, гнилостный запашок мертвечины девица почувствовала сразу. Мертвая птица на богатырской голубятне? Быть такого не может! Даже в Кощеевой, где птиц от силы наберется голов шесть-семь, птичник строго следил, чтобы все были живы и здоровы, иначе обречена будет вся стая. Здесь же голубок было в разы и разы больше, однако дохлятиной несло.
Девица осторожно, чтобы не спугнуть птиц, обошла голубятню и нашла источник вони. Ею оказался уже успевший побелеть остов голубя с бурыми остатками мяса и перьев. И это было странно. Остатки тушки были слишком сухими для вони, но они смердели.
Прикрыв рукавом нос, Василиса присела возле косточек и поковыряла его валявшейся здесь веточкой из гнезда. Кости как кости, только вот лапы этих костей выглядели так, словно померла птаха не пес знает когда, а буквально позавчера. И даже мороз не взял. Распухшие лапки на иссушенных косточках выглядели жутко.
– А вот это уже нехорошо, – выдохнула девица, поднимаясь на ноги и внимательно осматривая голубятню. Рядом с ней глухо плюхнулась клякса помета. – Кто ж тебя так, родной?
Осмотр выявил две вещи – за голубятней тщательно ухаживали, и померла птица не раньше, чем помер давешний кметь, то есть вчера-позавчера, покуда все под замком сидят. А еще Василиса нашла осколки склянки.
– Эх, ну и дурень же ты, – покачала головой девица, собирая осколки в тряпицу и убирая их в калиту на поясе. – Такую дрянь с собой бесстрашно таскать!
Солнце так и не вышло из-за туч, зато в воздухе начали кружить мелкие снежинки, точками белея в темнеющем небе. Пора возвращаться.
***
Финист недовольно прохаживался вдоль стены палаты, где занимались ратным делом младшие кмети. Мальчишки, пользуясь задумчивостью ратника, то и дело отвлекались на болтовню и озорничали.
И надо же было ему согласиться?! А коли девку поймают, что тогда? Ладно Алексий, его частенько витающим в облаках видали, что он по задумчивости забредал не туда, но эта… Поползут слухи.
Они и так уже ползут, мол, девка в богатырской сотне появилась. Да не абы какая, а Финистова! И поди потом докажи, что и впрямь нестера. Уже поди напридумывали всякого – хрен отмоешься!
Яблоня еще эта… Ее раздражающий тихий звон ввинчивался в слух и выводил из себя поболе любой мухи. Токмо эту муху сначала изловить надобно. И отравителей этих.
– Эк тебя с духоты разморило-то, – послышалось из-за спины, – уже сам с собою беседы ведешь.
Финист обернулся и столкнулся взглядом с Пересветом – еще одним витязем одного с ним возраста. Рядом с ним Сокол казался зеленым птенцом – косая сажень в плечах, кулачищи размером с голову Финиста, широкое лицо с совершенно безобидными, на первый взгляд, глазами. Только вот, мало кто видел, как этот самый Пересвет одним ударом кистеня разбивал в щепки бревно в полтора обхвата толщиной. Да коня на скаку сшибал,