Разошлись, как и условились: Финист – по делам богатырским по палатам да светлицам, Алексий – дальше чистить и сносить церковную утварь в подклети, а Василиса – проверять чердак. Сила купола действовала только на творимые чары, а вот на запертые в амулетах и артефактах она не распространялась. Это девица выяснила сразу. Горынина чешуинка все так же продолжала нежно пульсировать теплом под рубахой, словно крохотное сердечко, как и Кощеевы накопители в ушах и перстне.
Значит и этот должен сработать.
Дождавшись, когда в коридоре никого не останется, Василиса выудила из самой маленькой калиты артефакт, наличием которым не особо гордилась, да и по шеям получила от Леля за него знатно.
Двумя пальцами девица держала толстый и длинный кошачий ус, отливавший в тени серебром.
– Ну, родной, не подведи! – она ловко вплела его в накладную косу, тут же чувствуя, как из того выходит заключенная сила.
О том, что шкура химеров может от глаз укрывать, Василиса вычитала в книгах Кощеевой вивлиофики. Да и Вига потом это подтвердила, знатно помрачнев лицом после девичьего вопроса. Пришлось импровизировать.
Ус она выдрала, когда в очередной раз тренировала с Лелем навьи чары. Химер безмятежно задремал на солнышке, не ожидая такой подлости от дисципула – Василиса изо всех сил старалась не думать о затеянном. Когда же она подкралась к дремлящему лусю и со всей силы дернула его за ус, тот аж взвился с места, тут же принимая привычный облик, а затем обращаясь огромным пятнистым барсом. Бежала Василиса быстро, без оглядки и до самого детинца, подгоняемая отборной бранью лешего у себя в голове. Вига от услышанного едва не по полу от смеха каталась, узнав, чего лишился ее благоверный.
Через пару мгновений Василисе выпала возможность проверить, сработала ли ее задумка – из-за угла вывернула пара дозорных кметей. Мужики тихо переговаривались меж собой, постукивая древками ланцов о каменный пол. Девица нырнула в неглубокую печуру в стене, настороженно замерла, прислушиваясь к тихому звону яблони, и задержала дыхание. На всякий случай.
Кмети приблизились, продолжая переговариваться. Обсуждали, кто бы мог подумать, любимый способ засолки огурцов. О почившем собрате, видать, старались не вспоминать, но витавшую в воздухе нервозность Василиса буквально ощущала кожей.
– Я вот люблю, чтоб рассолу поболе было, да поядренее! – левый кметь, с пышными усами и курчавой бородой лакомо облизнулся, вспоминая соленья.
– Ой, не, у меня от ядреного живот крутит, – пожаловался второй – чуть моложе и с прямой темной бородой, которая больше напоминала ласточкин хвост. – Да и я больше по малосольным. Эх, какие у меня Паратя летом их делаем, м-м-м…
– Стой! – резко остановился первый, поворачиваясь в сторону Василисы. Та боязливо вжалась в стену, стискивая косу с лусьим усом.
Громкий чих громом прокатился по коридору, отскакивая от стен и потолка. Любитель солений зычно утерся рукавом, и они продолжили свой дозор дальше с обсуждением закусок для застолья. Девица облегченно