Когда автор претендует на принципиально новые результаты и тем более на открытие, уместно поинтересоваться, каким образом они были получены. Этот вопрос, кажущийся рутинным, за фасадом фейерверков сенсаций уходит из поля зрения читателя. Представлялось интересным рассмотреть истоки феномена «сенсационности» и выявить причины его появления.
Для того чтобы составить историческую концепцию (теорию, представление) или просто сделать вывод, необходимо иметь сведения. После их обобщения, анализа и мук творчества появляется продукт умственного труда. А теперь переведем это на междисциплинарный язык. В конечном счете, все исследования сводятся к единой цели – созданию некой модели изучаемого явления. Ученые-естественники описывают природные процессы в рамках закономерностей, выражаемых количественно в виде математических зависимостей различной сложности, вершиной которых является математическая модель. Гуманитарии, и в частности историки, разрабатывают собственные модели явлений, происходивших в предыдущие периоды различной хронологической глубины. В отличие от естествоиспытателей, они описывают свои процессы не количественно, а вербально. Историческая наука находится пока на такой стадии развития, когда количественные оценки оказываются неприменимыми. Причина состоит не в квалификации исследователей, а в более высокой сложности процессов различных масштабов с участием человеческих общностей, где, в отличие от лаборатории, эксперимент с заданными условиями поставить невозможно. Но и это обстоятельство не должно являться оправданием, поскольку и здесь не обходится без консерватизма. Количественные подходы иногда просто отторгаются a priori потому, что не являются привычными и не укладываются в традиции школ и школок, требуют смены методологий и подходов. А это очень неудобно, хлопотно и не гарантирует быстрое получение положительного результата, признания. Куда комфортнее продолжать «производить»