– Папа серьезно сказал, без денег, значит, с самого начала без денег. Куда ты прешь, Исаева? – Баров хватает меня за руку, резко поворачивая к себе. – Не в ту сторону идешь.
– Как не в ту? Мы ехали по этой дороге, – указываю в том направлении, куда усвистала машина нервного таксиста.
– Он проехал мимо нужного поворота. Почти довез до места, дальше надо было бы ехать по грунту, а не по асфальту.
Действительно, чуть справа виднеется поворот и извилистая неасфальтированная дорога.
– И долго нам шкандыбать? – со вздохом скольжу взглядом вдоль дорожки.
– Я сюда пешком не ходил, на машине вроде быстро, пошли.
– Лучше бы, конечно, на машине. Давай поймаем какую-нибудь попутку? За них вроде не надо платить. Ездят же как-то люди автостопом, – размышляю вслух, надеясь на лучшее.
– Проще будет пойти, а если покажется попутка, выпустим тебя на дорогу. Покажешь сиськи, любой водитель остановится, – ржет как конь.
– Баров, ты серьезно? – фыркнув, закатываю глаза. – Заканчивай с шуточками за триста.
– Исаева, ты забыла свою сумку.
Оглядываюсь и вижу, как моя пузатая сумка сиротливо стоит с краешка дороги.
– Ты что, не можешь помочь и понести ее?
– С чего бы? – складывает руки на груди и смотрит с вызовом.
Не могу подобрать аргументы. Раз он так решительно и отрицательно настроен, вряд ли прислушается хоть к одному. Но так и хочется треснуть по мордасам. В каждой ситуации идет наперекор. Ему ничего не стоит потащить и мою сумку вместе со своей, но мальчику же надо повыпендриваться!
– Ладно! Я и сама донесу.
– Не надо изображать из себя мученицу. Ты сама набрала столько вещей, – зудит под руку Баров, идя рядом, и я бы огрела его этой самой сумкой, но она, зараза, тяжелая.
Я же не подозревала, что придется ее самолично нести до пункта назначения. Бреду, пыхчу от злости и точно знаю, что надолго меня не хватит. Руку уже выкручивает боль, и я держусь только на упрямстве и силе воли. Рядом непринужденно идет Баров, засунув в рот травинку, вставив руки в карманы и вышагивая в своих модных джинсах и кепке.
– Любишь напоминать мне о моих косяках, да? – стиснув зубы, выговариваю ему. – Злорадствуешь…
– Не борщи, Исаева, воспринимай это как силовую тренировку, – и в ус не дует, хотя слышит, что я дышу как загнанная лошадь. Остановившись, бросаю сумку на землю и сажусь сверху.
– Дай воды, – тяну руку к нему, с вожделением глядя на бутылку в его ладони.
– Чего? Ты всё вылакаешь, мне ничего не останется.
– Баров! Ты мне воды пожалел? – Мое возмущение добралось до критической точки.
– Может, так ты хоть думать начнешь. Деньги не взяла, воды с собой не прихватила. Как ты вообще до своих лет дожила?
– Дай воды! – угрожающе надвигаюсь на него, устав терпеть издевки. Мне слишком жарко, и жутко хочется пить, я как иссохшее дерево, которому жизненно важна влага.
– Если бы ты хорошо попросила, дал бы, а ты, Исаева, только требуешь, –