Оглядывает черное кружевное платье с подкладкой телесного цвета, имитирующее то, что оно надето на голое тело.
– А тебе какое дело до моего платья? – вспыхиваю, обратив внимание на его строгий костюм. Он в нем даже как-то старше смотрится. Недурно.
– Мне до тебя дела нет. Но это ведь ты ко мне подошла, – напоминает так, как никто другой бы не стал делать. Но Баров всегда был таким: наглым, дерзким и едким.
– Я всего лишь хотела узнать, что ты здесь делаешь.
– Разве наши родители не бизнес-партнеры? – выгибает бровь, обращая мое внимание на наших отцов, которые встретились и хлопают друг друга по плечу. Действительно, партнеры. Об этом я почему-то не подумала. А вдруг…
– Скажи мне срочно! – требую у Арсения. – Твои родители не собираются разводиться?
– Что за вздор? Исаева, ты пьяна? – наклоняется ко мне, явно чтобы понюхать, и мне прямо в ноздри проникает знакомый запах. Он всегда действует на меня. Безотказно вышибая воздух из легких. Так происходит и сейчас. И поэтому я резко отодвигаюсь, настолько резко, что врезаюсь спиной в официанта, идущего за моей спиной.
Брызги шампанского, грохот подноса, ударяющегося об пол, звон стекла – и руки Барова, поймавшие меня и удержавшие от падения. Инстинктивно прилипнув к нему, пытаюсь отдышаться и понять, что произошло.
– Вероника! Я же просил! – кричит папа, появляясь из-за спины. – Что ты творишь? Арсений, и ты тут? Вы что, снова вместе?!
– Пап, не надо истерик, – отряхиваюсь как ни в чем не бывало и выпрямляюсь, – я себя не на помойке нашла, чтобы к нему, – смерив Барова презренным взглядом, фыркаю, – возвращаться.
– Ника… – папа обессиленно закатывает глаза и смотрит на подошедшего отца Арсения извиняющимся взглядом. – Слав, извини мою дочь, она не думает, что говорит.
– Она вообще никогда не думает, – бесцеремонно влезает в разговор Баров, наклоняясь ко мне близко-близко и протягивая руку к вырезу платья. Я уж думаю, что он снова хочет воспользоваться моментом и облапать меня, и стряхиваю его руку, но он успевает нырнуть мне между грудей. Вот охальник!
Возмущенно смотрю на него. При родителях! Как не стыдно?!
– У тебя тут стекло. Верно, из сердца вылезло, – показывает осколок и, круто развернувшись, удаляется, оставляя меня в полном смятении. Что он имел в виду? Что у меня стеклянное сердце? Разве я жестокая? Мне показалось или в его голосе прозвучала обида?
– Два несведеныша, – бросает странную фразу Баров-старший и направляется вслед за сыном.
– Вероника, – начинает нудно поучать меня папа. – Я же просил вести себя прилично! Что ты тут устроила? Если ты снова встречаешься с Арсением, так и скажи. Зачем этот цирк с поиском мужа? Выйди за него, разве же я против. Если есть чувства…
– Я его не люблю, папа! Он изменил мне!
– Вот Слава говорит, что не изменял, и я