– Я понимаю, что ты пытаешься сказать, Фэллон, но Данте не просил Багрового Ворона снять его брата с трона. Просила ты.
– По-твоему, Данте не было на той горе? Где же, по его словам, он был? В Тареспагии, сношался с глейсинской принцессой, на которой должен был жениться?
О, как жаль, что Данте о ней забыл.
– Он говорил, что ты попытаешься нас убедить, будто он хотел избавиться от брата, – бормочет Катон.
– Неужели? Как проницательно с его стороны. Дай угадаю, он сказал это под действием соли?
Глаза Катона из серебряных становятся кремневыми.
– Понимаю, ты недовольна своей участью, но клевета ниже твоего достоинства, Фэллон.
– Разве ты не слышал? У вороньей подстилки больше нет достоинства.
Катон морщит нос.
– Не называй себя так.
– О, не я себя так прозвала, твои соотечественники наградили меня этим прозвищем. И другими: Багровая Шлюха, Шаббинская Стерва.
– Какие соотечественники?
– И мне хотелось бы знать, но Данте с Таво сочли, что искать их и наказывать нет никакой необходимости, поэтому их личности еще некоторое время будут для нас загадкой.
Сердце дрожит от злости при воспоминании о том, как Эпонина предложила восстановить мой маленький голубой домик в Тарекуори на неббинские деньги. Надеюсь, она в безопасности. Надеюсь, она нашла союзника получше меня, и он поможет ей свергнуть отца.
– Скоро вернется твой дедушка и принесет наряд. Если не хочешь, чтобы он присутствовал при купании, следует поторопиться. – У Катона низкий и напряженный голос – он недоволен или задумался?
Я молюсь, что второе. Катон обладает не только добрым сердцем, но и умом. Несомненно, свет, который я пролила на произошедшие в Монтелюче события, проникнет глубоко в голову и заставит понять, что он поставил не на того монарха.
Мы возобновляем путь.
– Что насчет Эпонины? – спрашиваю я.
– В каком смысле?
– Она осведомлена о том, что ее суженый женился на другой?
– Эпонина вернулась с отцом в Неббе после того, как… – Катон поджимает губы, обрывая окончание фразы.
– После чего?
– Можешь искупаться здесь. – Он толкает дверь, открывая очередное обсидиановое помещение, на этот раз не больше, чем спальни в «Дне кувшина».
Посредине стоит медная ванна. Рядом – ночной горшок и стул с двумя аккуратно сложенными полотенцами.
– Полотенца чистые. Вода тоже. – Катон пытается улыбнуться, но губы не складываются в нужную форму. – Можно вывести солдата из казармы, но вот казарму из солдата не выведешь никогда. – Я лишь вопросительно приподнимаю бровь. – Нам прививают чистоплотность.
Я медленно киваю.
– Жаль, что это ограничивается казармами. Представьте, как армейская чистоплотность помогла бы Раксу.
У Катона хватает порядочности вздохнуть.
– Как только закончится война, поставь эту проблему в верх списка королевских