Ей не безразлично, что чувствует Аманда, и эта мысль тепло греет внутри.
Хоть разговор и не из приятных, но Адри аккуратно ступает вперед, как первооткрыватель на этой территории чужих чувств:
– Вы ненавидели отца?
Аманда весело усмехается:
– Не-а. Он был неплохим отцом – показывал дурацкие пантомимы, если находился в хорошем расположении духа, научил нас объезжать лошадей, рассказывал истории.
– Но он вас бил. – Адрия хмурится, склоняя голову, и выжженные кончики светлых прядей лезут в тарелку. Замечая это, она отшатывается и неуютно ерзает на стуле.
– Да, и это не делало его хорошим человеком. Некоторые вещи я не простила ему до сих пор, но мне и жить с этим грузом. Знаешь, наверное, он жил со своим, – Аманда пожимает плечами, кратко выдыхая. – Раньше на ранчо не приходилось сидеть сложа руки. Его воспитывали так, что он должен приносить пользу, а если ты пользу не приносишь, жди наказания.
Адрия кратко кивает, понимая, к чему ведет Аманда. Адам Роудс, может быть, вовсе и не деспот, каким себе возомнила его Адри. Ему просто все равно.
По крайней мере, он ни разу не поднимал на нее руку.
Официант подает заказанные десерты, и Аманда дарит ему благодарную улыбку, а затем продолжает:
– В роду Роудсов не любили проявлять излишнюю нежность. – Она обводит взглядом тарелку перед собой и восклицает: – Зато всегда любили шоколадные торты!
Адрия невольно широко улыбается, наблюдая, как Аманда безжалостно набрасывается на свой десерт. Глядя на тарелку перед собой, она ощущает радость. Чизкейк под слоем клубничного желе выглядит аппетитно.
Когда с ужином покончено, рядом с входом в ресторанчик тетя тянет из пачки сигарету, а после протягивает пачку Адрии, облокачиваясь о фонарный столб.
Адрия смущается и поджимает губы, поднимая на Аманду непонимающий взгляд. Тетя беззаботно встряхивает темными кудрями и шарит свободной рукой по карманам в поисках зажигалки.
– Брось, как будто я не знаю, что ты куришь.
На мгновение ей становится стыдно, но в голосе тети не слышится ни нотки осуждения, и Адри быстро сдается, вытягивая сигарету из пачки.
– Как будто в твоем возрасте я не курила, – Аманда улыбается, катая сигарету по линии губ. Иногда кажется, что она вообще не способна осуждать, но Адрия не спешит проверять – хоть их отношения и похожи больше на дружеские, они не лучшие друзья. Может быть, в этом и состоит успех Аманды – она никогда не старалась что-то навязать Адрии, чем бы, несомненно, вызвала протест. С четырнадцати лет Адрия оказалась в большей степени на собственном попечении, но в этом была вина не Аманды. Она едва ли должна была пускать в дом девочку, которую никогда не видела и которой пришлось поверить на слово, что Дебра Гарднер, кратко знакомая Аманде по одной-единственной встрече, ее мать.
– Я рада за тебя, – отзывается Адрия, когда тетя чиркает зажигалкой у кончика