– Да в чем дело? – нахмурился Константин. – Какие-то новости?
– Новости, – выдохнул Петр. – Ты передал девку в Васильевскую?
Константин потер глаза, проклиная все на свете. Если бы Шилов не был его старым другом, разговор, наверняка, строился бы иначе.
– Да. С ней проблемы?
– Она, вообще, откуда взялась?
– Подобрал ее на дороге, передал в госпиталь. В чем, черт побери, дело?
– Она подняла там всех на уши. Она что контактировала с чужаком?
Константин помедлил с ответом, но все-таки лгать не стал:
– Да.
– Ты знал об этом?
– Знал, – раздраженно проговорил Суров.
– Ты, черт, идиот совсем? Ты понимаешь, что чужаки обычно так не делают? Сегодня эта девка говорила с одним из них прямо из госпиталя. По телефону.
– По телефону? – ошалело выдохнул Константин. – Какого хрена ей это надо? Они что обменялись номерами?
– Сура, сейчас важно только то, что он ищет ее. А если найдет и узнает что-то о проекте… Даже думать об этом не хочу. Ты понимаешь, что стоит на кону?
Константин напрягся.
– Что предлагаешь? – проговорил он голосом, в котором заскрежетал металл. – Пустить ей пулю в башку?
– Она хочет поговорить с вашим профессором.
– А это еще зачем?
– Может, потому что она что-то увидела, когда была на базе, Костя? – голос Петра стал язвительно-холодным. – Не догоняешь, в чем может быть дело?
Суров ненавидел, когда сокращали его имя.
– Я решу этот вопрос.
– Реши так, Костя, чтобы у нас не было проблем, понял? – и Шилов отключился.
Константин зашагал по комнате в поисках зажигалки. Он был страшно раздосадован. Еще не хватало, чтобы из-за его неосмотрительности информация о проекте стала известна одному из чужаков.
Закурив, он вышел из кабинета и направился в лабораторию, где заканчивалась его зона ответственности и начиналась территория Севастьянова и его коллег. Здесь была такая степень защиты, что можно было ослепнуть. Затушив сигарету, Константин надел экранирующую одежду и преодолел несколько «линий света», чтобы найти Севастьянова.
Совсем скоро они оказались на вертолетной площадке. Константин снова курил, наблюдая, как садится солнце, зажигая над степью оранжевый туман. Ему не хотелось думать, что в отношении Черниковой придется принимать какое-то решение. Если она знает то, что знать не должна – решение будет плохим. Очень.
Когда они прибыли в Васильевскую, уже стемнело и были включены фонари. Спустившись в бывшее бомбоубежище, душное, как закупоренная банка, Суров ощутил неприятное предвкушение.
Эля сидела за столом с чертовой шитой раной на лбу, со ссадинами на губах и щеке, с грубо зачесанным светлым хвостом, таким небрежным, будто она только что проснулась. Одета в военный комбинезон с мальчишеского плеча.
У Сурова потеплело