Грудная клетка пленника вздымалась от дыхания, кожа блестела от пота. Рельефные мышцы на груди и руках, узор вен, трепещущая жилка на шее – да, он просто актер!
Во мне снова вспыхнула злость. Передо мной – убийца. Может ли он хоть что-то сказать в свое оправдание?
Сидит сейчас здесь, как проигравший, и отдувается за всех своих собратьев! Да, нам, людям, тоже больно. Мы теряем близких на войне, которую развязали именно эти космические засранцы!
Я хотела знать, почему.
Мне нужен был ответ.
Почему.
Миллион этих «почему»?
Ангелина, мои родители, сотни тысяч девушек – почему?
К моим глазам подступили слезы, и я сжала челюсти. Не собираюсь плакать. Нет, это существо не увидит моих слез. Именно он сейчас пленник. Он жариться здесь под ультрафиолетом. И он ответит на это гребаное «почему»!
– По какому праву вы убиваете нас? – выпалила я, с трудом сдерживая злость.
Дубровский, уверена, негодует, ведь его текст был более… дипломатичным.
Слипшиеся пряди волос перед лицом пленника слегка качнулись от дыхания – больше ничего! Он безмолвен.
Мне не нужны оправдания, я просто хочу понять. Это необходимо, как воздух, потому что в груди у меня все печет. Мне больно. Мне так дьявольски больно, что я не могу сдержать судорожный вдох.
– Один из твоих собратьев убил мою семью, – эти слова дались мне с огромным трудом. – Я хочу знать, почему? Кто вы такие? Чего вы хотите?
Его ноздри раздувались, жилы на шее напрягались – не более.
Он не собирался отвечать. Какая гордыня!
Ему плевать.
Он не удостаивает меня даже взгляда.
– Я просто хочу понять, – цежу сквозь зубы, раздражаясь из-за его высокомерного упрямства: – Неужели ты не можешь просто поговорить со мной? Считаешь это ниже собственного достоинства?
Между нами звенит воздух.
Меня предупредили, что я не могу заходить за защитный экран и последнюю линию света. Она очерчивает лабораторное кресло, предназначенное для объекта.
Ну, что ж…
Мне потребовалась пара минут, чтобы выровнять дыхание и подумать, что еще я могу сделать. И, глядя, на этого упрямого космического барана, я захотела сделать ему что-нибудь назло.
Я села на пол, скрестив по-турецки ноги, намереваясь сидеть здесь целую вечность. Если понадобиться, я превращусь в мумию. Не сдвинусь с этого места. И мне плевать, как это выглядит.
– Я подожду.
Пялюсь на пленника, кривя губы.
Не знаю, смогу ли я хоть когда-нибудь спокойно смотреть на этих существ, не испытывая боли от воспоминаний, отравляющих мою жизнь. Его тело создано для того, чтобы убивать – оно идеально, на самом деле. Оно красиво до слез. Почему мироздание сотворило это существо таким – безупречным, словно ангел?
Со стороны мое поведение можно расценить, как саботаж и диверсию. Я даже жду, когда в комнату ворвутся военные и выведут меня. Представляю, как зол будет подполковник Суров, который искренне в меня верил.
Не