Примечательны его советы относительно профессий, презиравшихся тогда в народе. Дряхлеющим религиям свойственно и то, что набожность, по крайней мере, внешне, отдаляется от общественной жизни и ищет прибежища в занятиях, отличающихся, по ее представлению, особой благочестивостью (так, к примеру, возникали духовные ордена и т. п.). В результате все больше светских профессий объявляются «нечестивыми», отчего складывается впечатление, будто образ мыслей – благочестивый или неблагочестивый – проявляется уже в самом выборе профессии. Дурной репутацией пользовались тогда мытари и воины. Именно их было большинство из тех, кто приходил креститься к Иоанну. Представ пред ним, они смущенно спрашивали: «Что нам делать?», ожидая услышать в ответ: «Как можно скорее найдите себе другое занятие!» Но Иоанн и не собирался давать таких рекомендаций. Его мысль была иная: «Эти профессии нужные, поэтому лучше, чтобы в них подвизались мужи, живущие в страхе Божьем и в любви к ближнему! Будьте честными мытарями, кроткими воинами!»
Как ему, наверное, хотелось вместе со всеми своими крестниками выйти однажды из этого временного состояния! А что оно временное, Иоанн понимал лучше других. Как хорошо он осознавал, что его крестники, смыв однажды с себя старую грязь, вскоре опять впадут в прежние грехи, если им не будет дана свыше новая сила, дух обетованный! И тут, должно быть, в его представлениях о грядущих событиях наметился некий перелом, породивший совершенно новые мысли, о чем и повествует евангелист Иоанн. Его ум – и это справедливо – выделял из всего обетованного прежде то, чего жаждало его сердце. Сейчас ему явно было доверено управлять делами Божьими на Земле, и тем самым давалась определенная свобода и поручалось истолковывать грядущее так, как того требовало настоящее, соразмеряя с этим перед Богом и свои желания. Прихода же Судьи, Который бросит в огонь неугасимый, если все будет по-прежнему, сердце его не жаждало. Тем сильнее он тосковал по Тому, Кто даст этот Дух, Кто будет крестить Духом. Именно о Нем ему и было сказано в откровении, позволяющем нам заглянуть в полную тревог душу этого «отца семьи», которой и являлась его большая община. Иоанн должен был и хотел иметь некий знак, гарантирующий ему то, что он не жертва иллюзии. Ему было просто необходимо твердо знать, что Грядущий, который и будет действовать после него, действительно обладает даром Небес, а не одними лишь человеческими возможностями, иначе все будет просто пустышкой, хотя и в новой отделке. «На кого увидишь (однажды) Духа сходящего и пребывающего на Нем, то есть крестящий Духом Святым». Однажды, значит, не обязательно во время крещения, да ему и в голову не приходило, что крестить Грядущего будет он.
Одна мысль о приближающемся Суде наводила на него ужас. Что станет тогда с миром? Все, что он делал, – как бы щедро ни было благословение – капля в море,