– Как это?
– У меня в середине девяностых обострился гастрит, его еще в детстве заработал. Посоветовали попить минеральной водички в Карловых Варах. Вот в августе девяносто шестого я туда и отправился. Там я ее и встретил. Мимолетная встреча на улице, а я уже не мог не развернуться и не последовать за ней. Вспышка была мгновенная, но ослепила на всю жизнь. Карловы Вары подарили мне, как теперь понимаю, единственную любовь в моей жизни. Одну и навсегда.
Он замолчал. Я уже хотел сказать, что сам в Карловых Варах не бывал, а вот жена на протяжении нескольких лет регулярно посещала, я уже почти открыл рот и тут услышал:
– Татьяна была из России, из страны которую я покинул, но которая меня простила и послала эту встречу, изменившую всю мою жизнь.
Я так и замер с полуоткрытым ртом, отчаянно пытаясь вспомнить, когда моя супруга – Татьяна – ездила в Чехию. Да, впервые она туда поехала в августе девяносто шестого, врачи рекомендовали, полагая что тамошняя вода поможет. Я не в силах был произнести ни слова, но, казалось, Аркадию это и не надо было. Он продолжал, печально глядя в свою чашку:
– Нас захлестнуло сразу и с головой. Это был чудесный месяц, это было какое-то парение. Мы не расставались ни на минуту. Мир сжался до нас двоих. Она уезжала первая, сказала, что приедет через год в августе. Следующие одиннадцать месяцев для меня свелись к ожиданию, волнению – состоится ли новая встреча. В том же, девяносто шестом я и развелся, не хотел жить во лжи. И вот август девяносто седьмого, я уже с первого числа был в Чехии, она приехала пятого.
Да, моя Татьяна ездила в Карловы Вары каждый год именно в августе.
– Вы переписывались? – сглотнув комок в горле, спросил я.
– Нет. Я ничего про нее не знаю, только имя и страну. Все. Больше ничего, она никогда про себя ничего не рассказывала. Я так вижу, что она замужем, у нее есть семья. Но это только мои предположения, об этом не было сказано ни слова. Вообще… Она наложила табу на все, что находилось вне Карловых Вар. Как будто существовало две жизни, каждый год распался на два периода: один длиной в месяц, а второй – одиннадцать. Эти жизненные периоды не пересекались, живя в одном, ты как будто ничего не знал о втором, между ними была глухая стена. Так продолжалось одиннадцать лет, а в августе две тысячи седьмого она не приехала. Она больше не приехала.
Татьяна умерла в июне две тысячи седьмого. После того, как она вернулась в предыдущем году из Карловых Вар и прошла очередное обследование, врачи поставили страшный диагноз, она прожила еще почти год. Потом ее не стало.
– Я каждый год приезжаю в Карловы Вары первого августа, уезжаю тридцать первого, но все напрасно. Хотя именно этот месяц и ожидание его последние двенадцать лет и стали смыслом, надеждой, не знаю на что. В моих снах звучит ее голос, стоит закрыть глаза и вижу ее образ. Она так восторженно относилась к жизни, по крайней мере, когда мы были вместе. Было ощущение, что каждый день для нее праздник жизни.
Я вспомнил, как Татьяна возвращалась