Он не знал, что ответить, а потому неосознанно, в молчаливой выдержке, бесцельно начал без успеха рассматривать каракули, написанные мелким шрифтом на громадной доске, не вникая в их содержание и забывая их смысл вскоре. Его что-то томило и бременило без устали; его глаза будто пытались найти хоть какую-то зацепку, хоть одну причину не только сидеть сейчас на лекции, но и вовсе учиться в вузе или даже существать в этом мире. Бывает тоскливо на душе иногда, когда теряешь глубокие и благородные смыслы там, где их усердно, по своей воле и, стало быть, безвозмездно ищешь. Тем не менее, среди всей оной напасти, возвышенной, впрочем, больше из-за самоидентификации и подпитываемой благими намерениями, та самая первостепенная мысль прокралась в его голову дерзко, но даже предсказуемо. Он аж вздрогнул с ног до головы, – вздрогнул сильно и резко, будто из беспамятства вернулся в рассудок. И по какой-то инерции внимание его зацепилось всë за тот же жëлтый блокнотик, который валялся на парте теперь ещё ближе к нашему герою, чем в предыдущий раз. Но и вторая попытка похищения этой тривиальной вещички, которая, однако, была нечто большим для Даши, чем просто вещичкой, – была хранителем некой сокровенной информации, являющейся прямым ответом на все интересовавшие юношу вопросы, но которую главному герою лишь предстояло разрешить, – но и вторая попытка не удовлетворила задуманное.
– Эй, ну чего ты? – тихо вскрикнула Даша, отложив блокнотик в другую сторону от себя – подальше от назойливого студента.
Однако это её повеселило, и она игриво улыбнулась пустоте.
– Ну что там? – докучал он патетически. – Неужто секретики какие-нибудь? Не, ну как хочешь – можешь не показывать так-то, – мне-то что?
Даша, не переставая улыбаться какой-то болезненной улыбкою, непроизвольно раскрыла свой жёлтый блокнотик перед собою, что, конечно же, увидел и главный герой. Она бессознательно перелистывала страничку за страничкой, а он значительно наблюдал происходящее. Вдруг Даша остановилась на одной из них и стала с каким-то брезгливым сомнением вчитываться в какие-то строчки, написанные ею от руки некогда ранее. Она ощутила на себе пронзительный взгляд – и снова повеселела. Даша будто хотела пересилить себя, хотела раскрыть некую насущную истину, которая терзала её беспощадно, от которой Даша изнемогала, но и одновременно наслаждалась по собственной же воле. Это было небрежно и в то же время учтиво.
– Я написала эти строчки, – почти шëпотом, скромничая, произнесла она, – я сама их написала…
– А можно почитать? – поинтересовался герой тоже в каком-то покорном тоне.
– Нет! – взвизгнула Даша вполголоса. – Нельзя!.. Они посвящены одному человеку! – ляпнула она, осознав в испуге значимость сказанного.
– А, даже так? – удивился он в почтительной злости. – Почему бы и нет? Я, честно, никому не расскажу, – ну правда, знаешь… Хотя мне-то что?
– Я не покажу! – отрезала она.
– А, ну как хочешь, конечно! Да, ну как же!
Даша закрыла блокнотик и положила его перед собой.