Одними дипломатическими кознями и проволочками саботирование договоренностей с Москвой вовсе не ограничивалось. Так, после ввода в Латвию по договору от 5 октября 1939 г. гарнизонов войск Красной армии в латвийском Генштабе разрабатывались варианты блокирования и уничтожения советских военных баз, перекрытия прибрежных районов Рижского залива[152] (не особенно реалистичные). Следует отметить, что подобный вариант развития событий обсуждался И. Сталиным и в ходе переговоров с главой МИД Эстонии К. Сельтером 28 сентября 1939 г.: «Не должно быть слишком мало войск, – объяснял Сталин эстонскому министру. – Окружите и уничтожите».[153] При этом эстонцы не очень доверяли боеспособности латвийской армии и тайно планировали свою линию обороны глубиной до 60 км на латвийской территории, фактически допуская ее превентивную (встречную) оккупацию.[154]
В конце 1939 г. латвийская и эстонская верхушка сохраняли конфиденциальные контакты с нацистами. Например, в ноябре состоялась встреча латвийского командующего К. Беркиса и начальника штаба армии Х. Розенштейнса с руководителем эстонского и финского отделов абвера А. Целлариусом.[155] Вопреки советско-латвийскому договору о взаимопомощи отдел радиоразведки латвийской армии в ходе советско-финской «зимней войны» (ноябрь 1939 г. – март 1940 г.) оказывал практическую помощь финской стороне, переправляя перехваченные радиограммы советских воинских частей.[156] Этому способствовал и неоправдавшийся расчет прибалтийских военных на британское и французское или германское вмешательство в войну против СССР.
Сегодня среди балтийских историков можно встретить утверждения о «незаконности» договоров о взаимопомощи СССР с Эстонией, Латвией и Литвой, с подписанием которых якобы началась «советская оккупация».[157] Однако об их соответствии нормам международного права свидетельствует тот факт, что эти пакты по просьбе глав МИД прибалтийских стран были зарегистрированы в Лиге Наций.[158] «Хотя и под давлением, правительства стран Балтии все же согласились с условиями договоров о взаимопомощи, – пишет эстонский юрист Лаури Мялксоо. – Эти договоры применялись на практике более чем полгода, поэтому говорить об их недействительности задним числом было бы фикцией. Кроме того, в то время доминировало мнение юристов… согласно которому заключенные под принуждением договоры не были автоматически недействительными».[159]
Важно отметить, что понимание советским политическим и военным руководством ключевых стратегических задач в регионе с позиций осени 1939 г., в том числе значимость развертывания воинских контингентов в Прибалтике, нашло отражение в приказе НКО СССР от 7 ноября 1939 г. № 199. В этом документе акцентировалось внимание командования и личного