Благодаря договорам о взаимопомощи СССР получил право разместить свои военно-морские базы на стратегически доминирующих в Рижском и Финском заливах эстонских островах Сааремаа (Эзель), Хийумаа (Даго) и в городе Палдиски (Балтийский порт), а также в незамерзающих латвийских портах Лиепая (Либава) и Вентспилс (Виндава). Конфиденциальные протоколы к договорам устанавливали предельный лимит на размещение гарнизонов наземных и воздушных сил СССР (в Эстонии и Латвии – по 25 тыс., в Литве – 20 тыс. человек),[145] отражавший компромисс между изначальными требованиями советских переговорщиков и возражениями прибалтийских делегаций.
Соотношение численности личного состава эстонской, латвийской и литовской армий (без мобилизационного ресурса и военизированных формирований) с контингентами советских войск в целом составило примерно 73 тыс. человек (соответственно, около 20 тыс., 25 тыс. и 28 тыс.)[146] к 61,7 тыс. (21,3 тыс. в 65-м Особом стрелковом корпусе (ОСК) и Особой группе ВВС (Эстония), 21,6 тыс. во 2-м ОСК и 18-й авиабригаде (Латвия) и 18,8 тыс. в 16-м ОСК, 10-м истребительном и 31-м среднебомбардировочном полках (Литва)).[147] Войска получили строгие инструкции не вмешиваться во внутреннюю жизнь прибалтийских государств, избегать провокаций. Однако практическая реализация договоренностей была сопряжена с множеством проволочек и сложностей, касавшихся вопросов аренды, строительства, военных перевозок и т. п., переговоры по преодолению которых велись вплоть до июня 1940 г.
Следует отметить, что существовавшие в Латвии планы обороны («А», «D» и «К») предполагали защиту от нападения со стороны СССР, Германии или с двух сторон сразу, при этом восточное направление считалось главным. В Москве воспринимали латвийскую угрозу только в качестве возможного сателлита Германии, Италии или союзника Польши, Финляндии, территория и военная сила которого (до 4 дивизий) может быть задействована в наступлении на Ленинград, Псков, Новгород. После ввода в Латвию по договору от 5 октября 1939 г. ограниченного контингента войск Красной армии в латвийском Генштабе также разрабатывались варианты блокирования и уничтожения советских военных баз.
В данном контексте стоит напомнить, что 10 февраля 1940 г. К. Улманис выступил по радио с заявлением о том, что скоро может настать тяжелый момент, когда «от каждого сельского дома одному человеку придется надеть униформу».[148] 22 февраля правительство Латвии увеличило обязательную срочную воинскую службу до полутора лет, до дальнейшего распоряжения отменялись отпуска у инструкторов (младший командный состав).
Неспособность режима Улманиса адекватно реагировать на внешние вызовы и внутренние проблемы существенно усиливала леворадикальные протестные настроения в обществе. Отмечали надвигающуюся грозу и западные дипломаты. В дневнике заместителя главы французской миссии в Риге Ж. де Босса встречаются такие записи: «Много говорят о коммунистической пропаганде