– Изумительно.
Сначала улыбка. Теперь это изумительно. Он чувствует, что Жоанна потихоньку просыпается.
Дойдя до парковки, они идут прямо к ручью и походной тропе, в сторону водопадов.
– Как твои ноги?
Жоанна не жалуется, но он видит, что ремешки сандалий натерли ей ноги до волдырей.
– Нормально.
– Если тебе больно…
– Мне не больно.
Дорога тенистая и совершенно тихая. Они идут вдоль ручья. Время от времени встречают туристов и обмениваются приветствиями, потом снова повисает тишина. Иногда они останавливаются, чтобы напиться или окунуть руки в воду и освежить затылки.
– Расскажи мне про Сен-Мало.
Он остановился на тропе, пока Жоанна спряталась за кустики, чтобы облегчиться. Она возвращается к нему своим спокойным шагом.
– О, там…
Она подходит к нему и надевает шляпу.
– Там ветрено. И слишком много народу летом.
– И все?
– Да. Все. Нет прелести тишины.
– Из-за толп?
– Да. Место утратило свою дикость.
– Ты никогда не хотела уехать?
– Нет. Я жила в деревушке под названием Сен-Сюльяк, в нескольких километрах от Сен-Мало. Жизнь там была хороша.
– Там было более дико?
– Да. Было спокойно.
Они потихоньку идут дальше.
– Ты всегда жила там?
– Да.
– Там и родилась?
– Да. Я родилась в школе.
– В школе, где ты работала?
– Да.
Эмиль удивленно улыбается.
– Правда?
– Да.
– Это необычно.
– Мой отец был сторожем в школе.
– Неужели?
– Да.
Утренней улыбки больше нет, вид у нее серьезный. Жаль, что она не улыбается.
– Значит, ты в каком-то смысле унаследовала его должность?
– Да. Когда он вышел на пенсию.
– Сколько же тебе было лет?
– Только что исполнилось двадцать.
– Ты была совсем молоденькая! Такая ответственность!
Она пожимает плечами.
– Я знала школу как свои пять пальцев. Я всегда жила там. Это был мой дом.
– То есть это представлялось тебе логичным…
– Да. Точно.
Эмиль улыбается. Он думает, что ее жизнь была совсем непохожа на его. В двадцать лет он был еще дурачком и напивался с друзьями-студентами, тогда как Жоанна в этом возрасте справлялась с целой школой.
– А твоя мать чем занималась?
Он надеется, что не сморозил бестактность, потому что она отвечает не сразу.
– Я ее не знала.
Эмиль морщится, поняв, что да, он сморозил бестактность. Но лицо Жоанны по-прежнему невозмутимо и спокойно. Она ничуть не смущена.
– Я появилась у отца поздно. Ему было сорок лет.
Он кивает, не зная, что ответить.
– Он был старым холостяком. Деревенским холостяком, понимаешь?
– Да.
– Ходили