К слову сказать, и печь Фетка соорудил с трубой и вьюшками, а отделал ее муравлеными изразцами. На такое чудо съезжались смотреть все соседи- атаманы, что опять-таки к пользе – когда еще найти время для деловых разговоров. Да и не очень любили поморы по гостям шляться, тем более за сотни верст, пусть и водным путем.
Распаренный после бани Аникей Строганов был благодушен и не по-стариковски оживлен. За дорогу он проголодался, а потому на какое-то время забыл о цели своего приезда к Фетке, отдавая дань Февроньиным кушаньям. Для дорогого гостя она приготовила его любимое блюдо «борвину» – плотно уложенные в большом горшке рябчики, томленные в печи в собственном соку (уж Фетка-то знал вкусы своего бывшего хозяина!). А еще на столе красовались блины разные, четырехугольные калитки с творожной начинкой, курники с репой, шаньги, ягодники… утка с капустой, тетерева, томленные в печи. Рыба и вовсе находилась в полном изобилии. Из напитков радовало глаз доброе хлебное вино и заморская романея[52].
Но старик с аппетитом хлебал щи с крошенками – кусочками хлеба, накрошенными в ендову, да нахваливал:
– Вот шти, так шти! Давно таких не едал.
Фетка млел и радостно подмигивал стряпухе, облачившейся по такому случаю в богатый наряд его покойной жены – расшитый жемчугом сарафан-китайник из светло-зеленого бархата с галунами и ажурными серебряными пуговицами. Праздничный фартук из малинового кашемира был украшен по подолу черным бисером. В таком одеянии тихая и неприметная Февронья вдруг стала писаной красавицей, а хозяин неожиданно почувствовал в груди да пониже пояса какое-то странное томление.
Однако наваждение прошло очень быстро, потому как Зубаку в данный момент занимали совсем иные мысли и устремления: каким образом испросить у Строганова милости, чтобы тот походатайствовал за него о получении в оброк новых рыбных угодий. Но едва Фетка открыл рот, решив, что время для доверительного разговора настало, как Строганов отложил ложку в сторону, огладил седую бороду и строго молвил:
– Передохнем маленько. А заодно и посмотрим на спасенных тобой немчинов. Скажи, чтобы привели.
Фетка мигом выскочил из-за стола, выбежал на крыльцо и крикнул Ондрюшке:
– Давай их сюда!
Карстен Роде, штурман и боцман сидели во дворе на окоренных бревнах, дожидаясь своей участи. Их переодели в ношеную, но чистую одежду с плеча Фетки. В ней они чувствовали себя не очень ловко, особенно долговязый Карстен Роде – кафтанье сидело на нем как торба попрошайки на вороньем пугале, потому как Фетка Зубака хоть и не отличался высоким ростом, но зато в плечах был гораздо шире голштинца.
Когда спасенные датские купцы вошли в горницу и встали перед столом, Строганов впился в них цепким, по-молодецки острым взглядом. Его внимание сразу же привлек Карстен Роде, отличавшийся