Вместо того чтобы терять людей, удерживая обреченные врата, Явдат скомандовал отступление. Следующий огненный снаряд сквозным попаданием сокрушил донжон – башню внутреннего бастиона. Кирпичная конструкция зарокотала, оглушая даже звуки осады, и обрушилась!
Удар тарана с оглушительным треском проломил дубовую щеколду. От следующего одна из створок накренилась, а затем свалилась наземь, гулко ухнув и вздыбив облако пыли. В крепость хлынула волна противников!
Явдат был вынужден отступать. Беглецы направились бастион, но с учетом числа раненых, отход замедлялся.
Шато заметил еще давно, да всё не было времени обдумать эту мысль: лишь лазутчики и первые отряды осаждающих отличались хоть сколь-то унифицированным снаряжением и оружием, походя тем самым на настоящую армию. В зыбком свете жаровен тяжело было разглядеть, но те, с кем они сражались теперь, были одеты кто во что: рваные, грязные ватники, лютая кольчужная и железная ржавь; тут и там бессмысленно мелькал и княжеский орлиный герб, и герб бояры Зайца: белый заяц, стоящий на задних лапах и опирающийся на красный щит, и выгоревший герб соседней западной страны, и даже несколько гербов халифатских эмиров. Полная бессмыслица, но сейчас было не до того.
Явдат построил оставшихся перед бастионом, готовясь вступить в последнее сражение, но пехотинцы противника, не получая никакого приказа, вдруг прекратили преследование. Они замерли на месте и даже принялись потихоньку пятиться. Воевода недоумевающе смотрел нестройный ряд противника, едва освещенный жаровнями.
– Бежим! – проорал вдруг Шато, да так зычно, что солдаты, точно током ударенные, взяли с места к бастиону!
Внезапно горизонт от западной до восточной башни зарделся миллионом искр, а еще через секунды внутренний двор крепости накрыл шквал свистящих, шипящих огнем стрел! Плотная волна не оставила шансов несгруппированным отступающим отрядам. Раненые попадали на землю, вопя от пылающих ран, которые невозможно было затушить из-за смолы на наконечниках. Оба офицера враз потеряли по трети своих людей. Большинство настигнутых залпом можно было бы спасти, но выжившие при отступлении успели занести в бастион лишь дюжину.
Высокая, узкая дверь захлопнулась, тяжелый брус упал на врата внутреннего бастиона.
Солдаты и офицеры, пытаясь отдышаться, осматривали остатки гарнизона засечной твердыни Серый Камень. Гулкая тишина кирпичной залы тут же наполнилась дымом и стонами раненых.
Тим ошалело взглянул на свой щит: утыкан стрелами, точно дикобраз. Он бросил дымящий маслянистым дымом щит, возблагодарив