– Знаешь… – понизив голос, пробубнил он, мельком глянув на меня, – ты – первый, кому я рассказал это. И не без причины.
– Что ты имеешь в виду?
В ответ – тишина. Недолго, буквально на долю секунды, но этого вполне хватило, чтобы понять – разговор действительно серьёзный. Рэм глотнул изрядную порцию воздуха. Так, будто собирался нырнуть куда-то очень глубоко.
– Я выбрал тебя, – он почти шептал. – Не просто так. Ведь ты такой же, как и я. Ты подходишь, как никто другой. Я знаю это.
Рэм по-прежнему смотрел куда-то в сторону. И в тот момент что-то мучительное, скованное, надтреснутое проступило в его чертах. Это выглядело как признание, но было совершенно не ясно, в чём же оно заключалось.
– Куда подхожу? О чём ты, Рэм?
Мои вопросы повисли, прилипнув к вязкому воздуху, но долго ждать их разрешения мне не пришлось. Рэм остановился. И, резко развернувшись, тут же оказался рядом. Глаза в судороге. Слишком близко. Так близко, что казалось, они могут коснуться меня. Он замер и еле слышно прошептал:
– Нам. Ты подходишь нам. – И, сглотнув, тут же, намного громче, чем нужно, намного громче, чем было, прокричал: – Я ведь не один такой!
Дрожь его зрачков стала невыносимой.
– Есть те, кто разделяет мои взгляды, те, кто тоже готов жить как я. Без собственности, без дома, без границ. Абсолютно свободные! И эту свободу мы способны дарить. А для этого нужно выбрать. Того, кто подходит. Того, кто и сам хочет этого, понимаешь? Я был таким же, как ты, когда меня подобрали. Я вижу себя в тебе. Поэтому и спустился. Тебе ведь всё время чего-то не хватает, правда? И по ночам, изо дня в день, ты ищешь это. Ты постоянно бродишь по ночам, я знаю! Но теперь больше не нужно искать! Я дам тебе то, что ты так давно жаждешь! Просто нужно стать одним из нас.
Меня передёрнуло. Рэм напугал меня. Его слова, его тон, всё. «Боже, зачем я только попёрся за ним? Он же совершенно больной! Нужно валить. Срочно. Надо выбираться отсюда…»
Воцарилось молчание. То самое, в котором тщетно пытаешься скрыться, представив, будто ничего не произошло. Будто все слова, вырвавшиеся наружу, растворятся и исчезнут. Будто и не было. Но такое молчание никогда не спасает. Оно дарует лишь ложную надежду – худший из подарков. Рэм ждал ответа, я его не находил.
– Так ты согласен? – его голос был полон тревоги.
Тишина зазвенела у меня в ушах. «Давай же, скажи хоть что-нибудь!» Я замотал башкой, беспомощно опустив плечи и, не придумав ничего лучше, наконец промямлил:
– Извини, но мне уже пора.
Обернувшись в сторону горизонта и не найдя там солнца, Рэм возразил