Остался каменный букет,
Его Вы в руки нежно брали,
Смотрели в море. Моря нет.
Вас память вдаль несла незримо,
Туда, где были так давно,
Где Вы скитались пилигримом.
Теперь же память, как кино.
Моря и дали там, где юность,
Застыли – каменный букет.
Какой тогда Вы были юный!
Коралл остался – странный след.
В какой-то бухте Вы стояли,
Коралл Вам девушка дала,
Чтоб Вы о ней не забывали,
Взамен лишь память забрала.
Поэт у окна
Пастернак мне в жизни не встречался,
Знаю его фото наизусть.
Он стоит у форточки печальный,
И слова застыли в кромке уст.
Длинное лицо, глаза простые,
Свет в окне, как пламя из огня.
Ветры бродят горькие, сквозные,
Ямбы ему с ветрами летят.
Ногти. Пальцы. Спрятаны манжеты.
Белая рубашка и пиджак.
Нос прямой у рамы. Шпингалеты.
Словно он в пространство сделал шаг.
Взгляд его уходит за мечтами,
Волосы взлохмачены рукой.
Манят его строчки, манят дали
И душа, не знавшая покой.
Ухо. Шея. Впадина на горле.
Полнота красивых очень губ.
Главное – стоит он очень гордый,
Этим бесконечно многим люб.
Неприятность
Затаи дыханье – неприятность
И суровый, серый небосвод.
Неприятность – с ней играют в прятки,
Словно реку переходят вброд.
Пусть течет вода серее неба,
Рябь души клубится над водой.
Кто бы ты, ушедший в небо, ни был,
Станешь словно памятник литой.
Обойду я взглядом грусть земную,
Скорость надо вовремя сбавлять,
Поворот дороги я миную,
И увижу я речную гладь.
Господа, шоферы, не от скуки
Едете. Опасно. Поворот.
Нет в воде ни щуки, ни севрюги,
Не пройдете вы дорогу вброд.
Медленней, поэты и шоферы,
Вы творите чудо на земле,
Не впадайте в разные аферы,
Берегите жизнь и чудо лет.
Мимолетный ракурс
Еще в школе пели песни Окуджавы —
Мы с подругой знали все их наизусть
И мальчишек с этой песней провожали.
Годы канули, осталась в сердце грусть.
Кто не знает его профиль соколиный?
Кто не знает его дерзкие черты?
И в Москве его я встретила. Былина?
Это правда, как столкнулись Я и Ты.
Мы столкнулись в магазине. Центр вселенной.
Рядом муж, а рядом с ним была она.
Да, блондинка. То ли Ольга, то ли Лена.
Но она очарованием полна.
А Булат обтянут джинсами лихими.
Он крутился предо мною просто так.
Он