Дважды его едва не достали мечом. Все-таки Кулак прав – тельбийцы на удивление умело отбивались от численно превосходящего противника. Четыре раза Кир сам зацепил врага. Но запомнился лишь один латник, получивший острием клинка в лоб, под козырек открытого шлема. Кровь хлынула, заливая ему глаза, и немолодой воин с начинающими седеть усами подслеповато озирался, бросив меч и вцепившись в переднюю луку седла. Так он и скакал, пока не попал под размах шипастой палицы своего же соратника.
В свалке по-звериному рычал Ормо, круша врагов топором на длинной рукояти, азартно визжала Пустельга, грязно ругался старик Почечуй, «хэкал» черноусый Тедальо – настоящий каматиец, а не липовый, как Кир.
Наемники были лучше в схватках один на один, а латники показывали полное презрение к смерти. Вот еще одно чудо, достойное удивления. Обычно воины, служившие за деньги крупным землевладельцам, не отличались беззаветной преданностью. Неужели этот ландграф… Из Медрена, кажется? Неужели ландграф Медрена пользовался такой любовью своих людей?
Кирсьен, вспоминая подробности боя, поставил бы золотой солид[7] против разменной медяшки, что сотня латников медренского правителя с легкостью вырезала бы половину его гвардейского аксамалианского полка. Но наемники оказались твердым орешком. Бесстрашию врагов они противопоставили слаженность и взаимовыручку, а также злость и бесшабашный азарт. Кроме того, кто-то из капитанов пехотных рот наконец-то сообразил взять на себя обязанности полковника, выстроил довольно ровный прямоугольник из щитоносцев и пикинеров, прикрыл арбалетчиков, а после медленно пошел теснить противника.
Удара с трех сторон латники не выдержали. Нет, они не сдались, не запросили пощады. Умирали, сцепив зубы, последним рывком пытались дотянуться до врагов. Раненый норовил воткнуть меч в брюхо перепрыгивающего через него коня, резал поджилки наступающим пехотинцам, хватал их за калиги слабеющими пальцами.
Но сила солому ломит. Вскоре победу на поле боя, как и во всех сколь-нибудь важных битвах за последние триста лет, стяжало сасандрийское оружие. Тельбийские крестьяне разбежались. Гибель во имя любимого ландграфа не вдохновляла их нисколечко. Латники предпочли смерть. За исключением полутора десятков раненых. По большей части тяжело, многие по два-три раза.
Как говорил древний поэт, творчеством которого было принято восхищаться в среде молодых гвардейских офицеров, «тогда считать мы стали раны, товарищей считать». Латники дорого продали свои жизни. После переправы через Арамеллу, поединка с бойцами из отряда Джакомо Черепа, которую выиграли благодаря странной устойчивости Кира к магии и двуручному мечу Мудреца, банда Кулака выросла до ста десяти человек. Очень многие из людей Черепа перебежали к победителям,