– Конечно, конечно, Фрэнк, – отозвался он. – И поэтому ты прибыл на Дрисколл инкогнито и организовал случайную встречу со мной в ночь перед тем, как я закрываю сделку. Кого из моих людей ты купил?
– Поверь мне, никого.
Его лицо приняло обиженное выражение.
– А вот я бы тебе рассказал, – проговорил он. – Я не причиню ему вреда. Просто переведу куда-нибудь, где он больше не навредит мне.
– Я на самом деле прилетел сюда не по делам, – сказал я, – и столкнулся с тобой случайно.
– Что ж, на этот раз тебе все не достанется, что бы ты ни прятал в рукаве, – продолжал Бейнер.
– Я и не претендую. Честно.
– Черт побери! – воскликнул он. – А ведь все шло так гладко! – И его правый кулак врезался в левую ладонь.
– Я даже не видел товар, – сказал я.
Бейнер встал, вышел из комнаты, а вернувшись, вручил мне курительную трубку.
– Хорошая трубочка, – оценил я.
– Пять тысяч, – сказал Бейнер. – Дешево.
– Я, признаться, не большой поклонник трубок.
– Я не уступлю тебе больше десяти процентов, – заявил он. – Я занимался этой сделкой лично, и ты мне ее не испортишь.
И тогда я обозлился. Этот ублюдок только и думал – помимо жратвы – что о приумножении своего богатства. И автоматически предполагал, что и я трачу на это все свое время, просто потому что на множестве листьев Большого Древа было написано «Сэндоу». И поэтому я сказал:
– Или треть, или я заключаю собственную сделку.
– Треть?
Бейнер вскочил и завопил. Хорошо, что комната была звукоизолирована и защищена от жучков. Кое-какие из этих выражений я не слышал уже очень давно. Лицо его побагровело; он расхаживал взад-вперед. А пока он орал, жадный, деньголюбивый и неэтичный, я сидел и размышлял о курительных трубках.
У человека с памятью, подобной моей, в голове отыщется немало странных фактов. В годы моей юности, на Земле, лучшие трубки были либо пенковыми, либо бриаровыми. Глиняные слишком нагревались, а деревянные быстро трескались или прогорали. Трубки из початков были опасны. В конце двадцатого века, возможно, благодаря тому, что целое поколение выросло в тени доклада главного санитарного врача о респираторных заболеваниях, курение трубок пережило нечто вроде ренессанса. К началу следующего столетия мировые запасы бриара и морской пенки практически истощились. Пенка – она же гидросиликат магния – это осадочная порода, возникавшая в слоях слившихся друг с другом за долгие века раковин, и когда она закончилась, новой было взять уже неоткуда. Бриаровые трубки делались из корня эрики древовидной, она же Erica arborea, которая росла лишь в некоторых районах Средиземноморья и должна была достигнуть возраста около сотни лет, прежде чем ее можно было пустить в дело. Эрику древовидную безжалостно вырубали, даже не задумываясь о таких мелочах, как планы