Мной овладел приступ неудержимого смеха.
Танелюку я сказал:
– Это некая сублимация, Костя. Ты выплёскиваешь на бумагу свою агрессию, и в результате тёща, одноклассник, сосед и прочие живы-здоровы, а ты доволен. Литературой это назвать нельзя. Хотя, конечно, есть сногсшибательные фразы. К примеру, «жизнь – это попытка утереть нос собственным родителям».
– В моём случае, – заметил Седой, – это неудачная попытка утереть нос родителям.
– В целом, – солгал я, – не так уж плохо. Но надо работать. Много работать.
Я не мог выложить ему всей правды. После тридцати начинаешь ценить тех немногочисленных людей, которые хоть отчасти претендуют на звание друзей.
Однако мой осторожный ответ не удовлетворил Седого.
– Ты мне конкретно скажи, – попросил он, – тратить мне на писанину своё время или лучше не морочить голову ни себе, ни людям.
– Ну как тебе сказать…
– Говори как есть.
Я решил, что толерантность тут ни к чему, и резанул прямо:
– Литературного дара у тебя нет. А писать без него – всё равно что трахаться без эрекции.
– Ладненько, – согласился Танелюк, нисколько не огорчившись. – Тогда я подарю тебе свою записную книжку. Вдруг что-нибудь из моих набросков и записей ты сможешь использовать в своей работе.
– Это не обязательно.
– Нет-нет-нет, она мне больше не нужна. Я подарю её тебе, это и будет моим скромным вкладом в русскую литературу.
– Весьма благородно с твоей стороны.
Мы сидели на кухне. Выпивали, беседуя, закусывали и курили…
Невесёлые мысли понизили свою активность. Зато выпитое активировало знакомое по детским годам ощущение беспечности.
Приговорив полтора литра водки, мы основательно охмелели.
Наш диалог начал вязнуть и распадаться на не связанные между собой куски.
– Интересно, чего ты развязался? – спросил Седой.
– А мне интересно, почему ты не пробуешь завязать?
– Я алкоголик, Лёня. Буду я бухать или нет – не имеет значения. Это диагноз. И он на всю жизнь.
– Ты веришь в любовь? Такую… о которой пишут в книгах…
– Мне сорок четыре года… Я просрал карьеру бухгалтера… Великого актёра из меня тоже не получилось… Теперь ты говоришь, что литературного дара у меня нет… Я больше ни во что не верю.
– Самое время поверить в Бога.
– Самое время выпить.
– Знаешь, я устал быть один.
– Помнишь, о чём писал Монтень?
– Да не важно, кто о чём писал! Мы не можем жить по написанному. В книгах люди ищут лишь подтверждение своим мыслям.
– Монтень писал…
– Если неприятности я научился переносить сам, то хотя бы чёртов успех я могу разделить с кем-то… С кем-то, кто мне дорог…
– Монтень писал: «Каждый человек может быть самим собой, только пока он одинок». Конец цитаты.
– Хрен тебе. Это сказал