– Есть кто живой? – крикнул Виктор.
Минуту спустя в окне показалось знакомое Виктору лицо женщины. Он дал разглядеть себя и снова крикнул:
– А дома ли хозяйка?
Она вышла за порог и остановилась. Виктор боялся как-нибудь или чем-нибудь ненароком настроить её против себя, он осторожно приблизился и сказал:
– Я тот человек, которого вы о чём-то хотели предупредить там, у тракта неделю назад. – Он оглянулся и показал рукой. – Вы помните меня?
– Заходите, – спокойно сказала женщина.
– Ама-га, – запоздало пробормотал он, проходя в дом. Женщина не ответила.
С минуту Виктор привыкал к потёмкам – домик был тесным и слепым. Наконец глаза различили стол у окна, грубо сбитые стулья с высокими массивными спинками, в углу сундук и навесной шкаф с глиняной посудой. Напротив – очаг с дымоходом, а за ним простенькая ситцевая занавесь, по-видимому, закрывавшая спальную часть. Он почувствовал, что там кто-то есть, наверно, дети. Женщина прошла к столу и, ни слова не говоря, уселась на одном из стульев. Виктор покашлял, давая знать, что он вошёл. Он взял свободный стул за липкую спинку и повернул так, чтобы была видна занавесь, оставляя себе возможность быть начеку. На всякий случай. С краю занавеси показалась костлявая рука с узловатыми пальцами, ухватилась за неё, немного помедлила, затем несколькими мелкими рывками отдёрнула прочь от себя. Виктор увидел лежащую на кровати старуху, которая уставилась на него блестящими тёмными глазами, но ему было не понятно, видит ли она его, или только прислушивается. Виктор сел на стул. Он испытывал неприятную стеснённость и соображал с чего лучше начать. Начал без обиняков.
– Так что же вы хотели мне сказать о тех двух молодых людях?
Женщина продолжала молча смотреть на него. Вдруг она заговорила быстро и сразу много.
– Вы можете мне не верить, это ваше дело. Они уже рассказали вам, что мы… коренные… пришли сюда, на этот берег раньше всех, раньше вас? Это ложь. Мы и вы один и тот же народ, мы пришли вместе, в одно время, только мы не хотим уходить на восток с вами. Эти старые башни строили не наши предки, а наши с вами предки. Понимаете?
Виктор ошеломлённо кивнул в знак согласия.
– Не вы пришли позже всех, а эти, чужие, – повторила она, выделив слово чужие. – Они пришли и заняли башни, которые не строили, наши башни. Башни наших с вами предков. Никто не знает, откуда взялись чужие. Они живут очень долго, тысячу лет. На самом деле. Но их дети, рождённые здесь, в Карине, живут меньше. Тоже очень долго, дольше нас, но меньше, чем их родители. Ты видишь, там, на кровати лежит моя старая мать? Она уже разменяла восьмой десяток лет и очень слаба. Но если ты спросишь её, она расскажет тебе, что помнит профессора, у которого ты сейчас живёшь. Она помнит его с тех пор, когда была ещё незамужней девушкой. И тогда он выглядел таким же, как сейчас. Но в те годы у него и его женщины родилась здесь, в Карине первая