Телеус не заставил себя долго ждать. По его сигналу центурионы один за другим поставили своих бойцов во фрунт. Вскоре все были готовы, и над широким парадным плацем слышались только далекое пение птиц да приглушенный шум большого города, просыпавшегося по ту сторону дворцовой стены. А на плацу никто не шелохнулся, не издал ни звука. Наконец Телеус громко выкрикнул:
– Костис Орментьедес!
Костис ощутил, как вздрогнули все, кто стоял вокруг. Никто не осмелился взглянуть на него, лишь Диурнес чуть-чуть повернул голову, чтобы хоть уголком глаза увидеть своего взводного. Костис не знал, что делать, и облегченно вздохнул, увидев, что в конце строя появился центурион. Тот отрывисто кивнул, и Костис вышел из строя и прошагал к середине плаца.
Они с центурионом умело повернулись на каблуках, дружно промаршировали к помосту и остановились, глядя снизу вверх на капитана.
Всего несколькими короткими словами капитан низложил Костиса из взводных командиров.
– Повелением короля ты можешь быть освобожден от присяги служить ему. Ты имеешь право забрать свои вещи и покинуть дворец нынче же утром. Желаешь ли ты уйти?
Костис не ожидал такого вопроса. Он полагал, что Телеус хочет совсем вышибить его из гвардии назло королю. И вдруг ему предлагают выбор – уйти или остаться. Язык прилип к гортани, и он кое-как выдавил:
– Нет, я останусь. – Телеус не сводил с него внимательного взгляда, и Костис решил, что, наверно, говорит слишком тихо. – Я останусь! – крикнул он.
Телеус поднял голову и объявил на весь парадный плац:
– Повелением короля любой из вас может быть сегодня освобожден от присяги служить ему. Каждый, кто пожелает, волен отказаться от воинского звания, собрать вещи и покинуть дворец. За это не последует никакого наказания.
На парадном плацу ни один человек не шелохнулся.
– Вам будет дано время на обдумывание своего решения.
Телеус кивнул Костису, и тот вернулся в строй, однако к своему взводу не пошел. Вслед за центурионом он направился к концу шеренги, туда, где стояли новобранцы, еще никуда не прикомандированные. Гвардия осталась стоять по стойке смирно. Прошло несколько минут, потом еще несколько. Кое-где прошелестел еле слышный шепот – это некоторые смельчаки отважились поделиться своим мнением с товарищами. Гвардейцы зашаркали сапогами, переминаясь на месте. Центурион крикнул держать строй, и шорох стих.
Люди стояли. Солнце поднималось все выше, и наконец его лучи коснулись западного края парадного плаца. Те, кто стоял в предутренней прохладе, позавидовали товарищам, гревшимся на солнышке, но вскоре солнце поднялось еще выше, прохлада развеялась, а дворцовая гвардия все так же стояла навытяжку. Пришло время смены караула, центурионы выкликнули новую стражу, но все прочие остались стоять. Те, кто