В этом Бекшеев не сомневался.
А матушка аккуратно прикрыла мальчишку простыней.
– Я… чуть позже займусь подробнее, – теперь она явно оправдывалась, и доказательством тому – легкий румянец на щеках, – вскрытие – это… долго. А должна зайти та милая девочка, Нина… она так смущалась. И я обещала…
– Конечно. – Зима отступила от стола. – Одежда ведь вам не нужна? – Матушка покачала головой. – Я заберу.
Могла бы и не спрашивать.
Она бы и не стала. У Бекшеева – точно, а вот матушка его – это совсем-совсем другое.
Пускай.
Просто почему-то снова обидно. Как в детстве.
Наверное, прав был князь, когда ты дурак, это надолго.
– У вас старых газет не будет? – Зима не поворачивалась к мертвецу спиной, предпочла втиснуться в угол между столом, на котором лежало тряпье, и стеной. – Надо забрать…
– В участок?
– Ну… не знаю. Ко мне. Там… там у меня много свободных комнат. – Она махнула рукой. – Надо… оно вряд ли, но никогда не знаешь, где найдется след.
– Можно и здесь. Здесь тоже хватает свободных комнат. И не только комнат.
Вдох.
И выдох.
– Что думаешь? – Легкий поворот головы и взгляд.
– Пока ничего. – Бекшеев подошел. Одежда гляделась грязным мокрым комом, из-под которого расползалась темная лужица воды. – Мало… информации.
– А когда достаточно?
– Не знаю. Больше это от меня не зависит. Раньше я мог открыть окно даже при малом количестве вводных данных. Более того, так и делал. Данных всегда не хватало. А теперь вот.
Кивок.
И ни упрека. Ни уточняющих вопросов.
– Что ж, значит, попробуем по старинке. Как-то ж раньше обходились без магов.
И подняла что-то.
Тряхнула.
– А может, прямо тут? Тут… столы вон.
Помещение и вправду было немаленьким. И столов в нем имелось с полдюжины, начиная от узкого, протянувшегося вдоль стены, и заканчивая железным, на которым прежде, надо полагать, разделывали туши. А теперь лежал славный паренек Мишка…
На мгновенье показалось, что она откажется.
Зима призадумалась, мотнула головой и сказала:
– Тогда помогайте.
– Что это? – Прикасаться к влажной ткани было неприятно. – Штаны… рваные…
Грязь. Ил. Водоросли. Песок, который скрипел под пальцами и осыпался на столешницу. А руки сами изучали, что ткань эту, толстую, прочную, но все одно не выдержавшую падения. Что дыры в ней.
Швы.
В подвороте левой брючины обнаружилась монетка.
– На удачу, – сказала Зима, разглядывая позеленевшую копейку. – И чтобы за проезд. Если в море. Рыбаки ведь не всегда возвращаются. Вот и повадились. Местное поверье, что если монетка будет, то святой Андрей примет душу. Одинцов бы сказал, что это эхо греческих мифов, отраженное в местечковом фольклоре. – Она хмыкнула.
Рядом