Бекшеев и не собирался. Но возражать не стал. Когда матушка злится, ей лучше не возражать.
Зима тоже встала.
А вот Тихоня не шелохнулся. Он вообще казался то ли спящим, то ли задумавшимся. Над чем?
Мальчишку укрыли простыней. Матушка сняла ее осторожно, словно опасаясь побеспокоить. Бледная кожа. Одежда чуть в стороне кучей грязного тряпья. А вот тело…
– Многочисленные внутренние повреждения. – Пальцы матушки коснулись мертвеца. – Позвоночник сломан в двух местах. Количество трещин посчитаю позже. Кости таза. Слева почти в осколки. Ребра. Я напишу подробный отчет. После вскрытия. Руки. И ноги. Раны в принципе соответствуют ранам, полученным при падении с большой высоты.
– Но?
Всегда было это треклятое «но».
– Он полетел вниз головой. Впрочем, это тоже возможно, – матушка обошла тело, – практика показывает, что часто по положению тела нельзя понять, сам ли человек упал. Приземляются и на ноги, и на грудь, и на спину. И на голову… Здесь большинство ран получены как раз от соударения с твердой поверхностью. – Иногда она дразнила. Нет, не специально. Это не было игрой. Просто матушка смотрела еще раз, опасаясь пропустить что-то и вправду важное. – Но получены они были уже после смерти.
– Как? – тихо поинтересовалась Зима. – Как вы это поняли?
– Сердце. – Рука матушки легла на грудь паренька. – В момент смерти сердце останавливается. И перестает качать кровь по сосудам. Соответственно и кровь тоже замирает, если говорить просто. И тогда, в случае разрыва сосуда, кровь из него не выливается. – Матушка убрала руку. – У него множественные повреждения внутренних органов, но кровоизлияний нет. Зато есть вот это, – она повернула голову чуть набок, – видишь?
И обращалась не к Бекшееву.
Зима подалась чуть вперед. И покачала головой.
– На шее. Вот здесь… к слову, повезло или нет, но на шее повреждений почти нет. И рыбы объесть не успели. Полагаю, тот, кто его убил, надеялся, что тело или утянет в море, или вынесет, но не так рано. В любом случае еще сутки, и этот след вряд ли получилось бы увидеть.
Бекшеев и сейчас не видел.
А вот Зима вытянулась. И глаза ее чуть прищурились. И желтизна в них стала очевидно гуще.
– Рана. – Синеватый ноготь коснулся краев[1] небольшой царапины. – Ровная. Очень.
– Именно. А еще обрати внимание, – матушка чуть сдвинула края, – она пробивает стенку артерии, но вновь же на одежде в этом месте нет следов крови. Я смотрела.
Которые должны бы быть, потому как пробить сонную артерию и не изгваздать все в крови – задача невыполнимая.
Все-таки убийство.
Дерьмо.
Вот только этого Бекшееву не хватало.
– Следовательно, рана тоже была нанесена посмертно, но, полагаю, почти сразу после смерти. Минут пару. Я затем измерю остаточные эманации, хотя с неодаренными сложнее, но, думаю, справлюсь.